- Тебе потом будет плохо.
- Мне плохо не от вина, а от твоего ослиного упрямства!
- Да помолчите вы там! - прикрикнул на них Жозеф.
Все ждали, затаив дыхание, не отводя глаз от приемника. Диктор говорил без остановок плавно, вежливо и монотонно.
- Вот! - сказал Колоз. - Начинается!
- Несмотря на гололед, туман и лавиноопасную обстановку группа спасателей из шести опытнейших проводников во главе со старшим инструктором Николя Сервозом сегодня, в десять часов утра, вышла в горы, намереваясь добраться до обломков самолета 'Блу Флауэр', совершавшего рейс по маршруту Калькутта - Лондон. Хотя и нет никакой надежды на то, что кто-нибудь из пассажиров выжил в этой авиакатастрофе, в месте трагедии был сброшен запас продовольствия и медикаментов. Хорошо подготовленные и оснащенные новейшим снаряжением спасатели обеспечены всем необходимым: провиантом, санями для раненых, портативной радиостанцией и сигнальными ракетами. По последним сообщениям, они идут вперед двумя связками по три человека, их продвижение затруднено из-за глубокого снега, покрывшего горные склоны. Вчера, во время футбольного матча между сборными Франции и Англии...
Жозеф выключил радио, и голос умолк.
- Это все? - спросил Марселен.
- А что они еще могли передать? - бодро отозвался Жозеф. - Завтра сообщат более подробные сведения.
Мужчины поднимались один за другим, качали головой, расплачивались и направлялись к двери.
- Пока, Жозеф.
- Я еще загляну к тебе.
- Будут новости, скажи.
- Ну, теперь мы можем уйти? - спросил Исай.
Они вышли последними. Марселен шагал, заложив руки в карманы, уставившись в землю. От одного взгляда на него Исай впал в замешательство. Он забыл заготовленные в отсутствие брата слова. Как там? 'Отец не позволил бы... Был бы жив отец...' Уже у самого дома он остановился и сказал:
- Ты только посмотри на него, Марселен.
Ты чувствуешь? Он же наш.
- Мы станем только счастливее, когда он будет принадлежать другим.
- Может, стоит подождать? Посмотрим...
- Я и так уже слишком долго ждал.
- Завтра ты пойдешь к нотариусу?
- Да, с этим надо кончать.
- А если я не хочу с этим кончать?
Марселен стиснул зубы. На его скулах заиграли желваки. Они вошли в дом, и Исай, как обычно по вечерам, стал готовить ужин.
Глава 4
- Исай! Исай! Иди скорей сюда!
Это был голос браконьера Бардю. Исай, который уже два часа чинил сеновал Мари Лавалу, распрямился, отложил молоток и крикнул: 'В чем дело?' Снежный вихрь, прорвавшийся сквозь щели в стене, заглушил ответ. Сгущались сумерки, в глубине сарая стоял полумрак. Работы оставалось немало: надо было законопатить все дыры.
На деревянных гвоздях висели две косы и трое грабель. Исай обошел копну сена, свесился с крутой лестницы и снова крикнул:
'В чем дело?' Потом стал спускаться вниз.
Колени у него дрожали. Сердце вдруг тревожно сжалось. После того разговора с братом он со страхом ждал дурных новостей.
Рано утром, не сказав ни слова, Марселен уехал в город. Может быть, он уже вернулся с нотариусом, с судьей, с полицией. И эти люди, сойдясь все вместе на хуторе, уже продают дом.
- Черт возьми! Неужели это правда?
Он скатился по ступеням и очутился рядом с Мари Лавалу и Бардю. Вид у них был озабоченный. Старый браконьер, морщинистый, обрюзгший человек с заросшим седой щетиной лицом, сокрушенно качал головой.
- Ну, что там у тебя? - спросил Исай.
- Сервоз... Сервоз погиб, - тихо проговорил Бардю.
Мысли Исая были так далеко, что он не сразу понял смысла сказанного.
- Погиб? - машинально повторил он.
- Да... Сегодня утром... При переходе через ледник... Край трещины подломился. Снежным потоком его смело в пропасть... Накрыло шестиметровой толщей снега... Когда его откопали, он был уже мертв.
- Матерь Божия! - пролепетала Мари Лавалу. - Какая смерть! И ради чего! Из-за чужого самолета!
Она взглянула на Исая, как бы спрашивая его мнения. Но Исай молчал и не двигался.
- У бедняги остались жена и дети! - снова запричитала Мари Лавалу. Представляю, что сейчас творится в городе.
Ее покрытое морщинами лицо с круглыми выцветшими глазами дрожало от возмущения. В одной руке она держала нож, в другой - картофелину. Исай, не отрываясь, смотрел на нож, на картофелину и проникался сознанием реальности непоправимой беды. Вот и Сервоз, друг юности, свидетель его лучших лет, сошел с тропы. С уходом этого человека каждый в их краях почувствует себя немного осиротевшим и несчастным.
- Вот уж горе так горе! - пробормотал Бардю.
- Да, Николя Сервоз, - с усилием выговорил Исай, - Николя Сервоз был большой человек. Сколько дорог мы с ним исходили!.. И так нелепо погибнуть!.. Не надо было ему...
Если бы я был рядом, я бы его остановил...
Слова застревали у него в горле.
- Группа возвращается назад, - сказал Бардю. - Они несут тело. Правительство приказало прекратить поиски. Слишком велик риск. Это мне рассказал парнишка Антуанетты. Он только недавно вернулся из города.
- Я бы его остановил, - не мог успокоиться Исай. - Он всегда ко мне прислушивался... Поругался бы немного, а потом сказал:
'Твоя правда, Исай'. - Вдруг он закричал: Как же он упал? Почему они не удержали его? Они же были в связке.
- Если ты хочешь узнать подробности, иди к Жозефу, - сказал Бардю.
- Да. Перевелись нынче хорошие проводники. Нынешние-то - барышни кисейные.
Голову потеряли... Упустили Сервоза...
- Иди к Жозефу, - сказала Мари Лавалу - А как же сеновал?
- Темно уже. В другой раз закончишь?
- Не удержали Сервоза... Нет больше Сервоза!
Мари взяла его за плечи и подтолкнула к двери. Снег таял, у дверей дома стояло грязное месиво. Мужчины со всей деревни собрались у Жозефа, чтобы обсудить новость.
Даже господин кюре пришел. Никто не пил.
Все сидели со скорбными лицами. Исай был как во сне, до него долетали только обрывки разговора.
Посол Индии приехал в город... Похороны Сервоза через два дня... Объявлен национальный траур... Он бы все равно не прошел... Он бы прошел... Не повезло... А я тебе говорю, с самого начала было ясно - дело дрянь!.. Да, дорого нам обходится эта груда железа... Вот скажите, господин кюре, посылать людей на верную гибель - это по-христиански?
Исай незаметно вышел. Ему вдруг захотелось побыть одному, проститься с Сервозом в дороге, на свежем ветру. Он медленно брел к хутору. Снег скрипел под ногами. Холодный ясный вечер спустился на землю. На небе зажигались звезды - Прощай, Николя!.. Ничего, Николя... - повторял Исай.
Изо рта у него шел пар, и порой ему казалось, что это чья-то неприкаянная душа маячит перед ним,
