кружится, приплясывая, и растворяется в воздухе. Он миновал кладбище, лежавшее на пригорке за деревней, поднялся к церкви, открыл дверь и вступил под сень холодного каменного храма. Пустые скамьи были вытерты до блеска. В глубине алтаря светилась золоченая резьба. Исай помолился, произнес имя Сервоза, перекрестился и пошел домой. Теперь он успокоился, как человек, уладивший важное семейное дело. Он уже вглядывался в густую тьму, искал глазами дом. Вдруг он заметил огонек.
Ну, конечно. Это в его доме, в их доме. 'Неужели Марселен уже вернулся? Даже к Жозефу не заглянул? Ни с кем не повидался?'
Исай прибавил шагу, потом побежал, дыша открытым ртом, согнув руки в локтях. Дверь была приоткрыта. Исай толкнул ее.
- Привет, Зай, - сказал Марселен.
Он сидел за столом и ел козий сыр с ржаным хлебом. Рядом с ним, под керосиновой лампой, лежала развернутая газета. Толстый растрепанный словарь в забрызганной чернилами голубой обложке был под рукой.
- Ты уже вернулся? - удивился Исай. - А я думал, ты пойдешь сначала к Жозефу - Что там делать?
- Поговорить с людьми...
- Не люблю болтунов. Чего зря лясы точить? Сервоза все равно не вернешь. Что, разве не так?
Исай кивнул головой в знак согласия.
Марселен перелистнул страницу газеты. Читая, он не переставал жевать.
- Хочешь есть? - спросил Исай -Да.
- Еще рано.
- Хочу лечь пораньше.
- Ты устал?
- Да.
- Город тебя утомляет, - сказал Исай. - Ты не создан для такой жизни.
Он сел напротив, вынул нож, прочертил на буханке хлеба крест, отрезал кусок и поднес его ко рту.
- А я совсем не хочу есть, - заговорил Исай - У меня сердце разрывается от горя.
Кусок в горло не идет.
Он жевал хлеб и украдкой смотрел на брата. Склоненное над газетой лицо Марселена выражало сильное недовольство. Чем он был расстроен: смертью Сервоза или ответом нотариуса? В сердце, как болезнь, поселилась тревога. Но он все никак не решался задать вопрос, который вертелся у него на языке.
Чтобы оттянуть время, он спросил:
- Газету купил?
- Да.
- Они пишут о смерти Сервоза?
- Нет. Это будет в завтрашнем номере. Посмотри-ка фотографию разбившегося самолета, ее снял летчик, летавший на разведку.
Снимок был нечетким, изображение - размыто: белый скалистый склон, вершина, затянутая густой пеленой тумана. То здесь, то там виднелись черные точки, напоминавшие раздавленных насекомых.
- Это обломки самолета, - сказал Марселен. - Или трупы.
- Пресвятая Дева! - воскликнул Исай.
Но думал он о мэтре Петифоне.
- Самолет пролетал десятью метрами выше, - пояснил Марселен. - Министр внутренних дел приказал прекратить поиски.
Ничего не скажешь, вовремя!
- А откуда летел самолет?
- Я же говорил, из Калькутты. Это в Индии.
- А где, примерно, Индия?
- Посмотри в словаре. Для этого я его и достал.
- Покажи мне, - попросил Исай.
Он все медлил, оттягивая разговор с братом.
- Отстань, - огрызнулся Марселен. - Найди сам. Я там закладку положил.
Исай стал листать словарь. В глазах пестрило от колонок текста и серых иллюстраций. Он остановился на странице, заложенной клочком газетной бумаги: 'Индия'. Широкая розовая коса отходила от материка с изрезанными берегами. Поверхность земли была испещрена извилистыми линиями, пунктиром, черными кружками, как изъеденная болезнью кожа. Он прочел наугад несколько названий: Бомбей, Мадрас, Хайдарабад, Калькутта...
- Калькутта...
Он смотрел на эту точку на карте.
- Значит, они вылетели отсюда?
- Да.
- А это далеко от нас?
- Надо посмотреть карту мира. Целых десять тысяч километров по прямой. Край света!
- Да, край света!
Исай перевернул страницу. На обратной стороне друг под другом помещались картинки с видами страны: храмы в тесном кольце гримасничающих скульптур, колоннады под открытым небом, сторукие танцующие боги или боги, сидящие с задумчивой улыбкой на устах, священные слоны, дворцы в руинах, современные дворцы. Весь этот сказочный фейерверк брызнул искрами в глаза Исая. Он закрыл книгу. Искры потухли. За дверью тихо блеяли овцы. Марселен доел сыр.
- Да-а... - протянул Исай. - У них все совсем по-другому. Интересно, у них есть церкви, как у нас?
- Нет.
- Большая страна, - вздохнул он.
Потом встал, налил себе стакан молока и, не торопясь, выпил. Теперь можно было спросить о главном. Только как лучше начать? Он перебирал в уме слова, отделяя хорошие от плохих. 'Если я еще буду медлить, Марселен ляжет спать, и я ничего не узнаю до завтрашнего утра'. Это было выше его сил. Он хотел все знать и боялся правды. Он стоял на краю пропасти. Бездна притягивала его.
- Марселен, - заговорил он.
- Да.
- Хотел у тебя спросить... Ты был у нотариуса?
- Да, был.
- Ну и что?
- Ничего не вышло.
В наступившем молчании было слышно, как с крыши сорвался пласт снега.
- Почему не вышло? - Сердце учащенно билось.
- Мэтр Петифон позвонил клиенту.
- Господину с севера?
- Да. Тот передумал. Покупает дом в другом месте. Говорит, наш слишком далеко от города.
От радости у Исая подкосились ноги, и он оперся руками о стол. Марселен криво усмехнулся и сказал с горечью и раздражением:
- Ну, теперь ты доволен?
На его обмякшем лице появилось унылое выражение: он сдался. На щеках обозначились две морщины. У него был такой беспомощный, потерянный вид, что Исаю стало стыдно за свою радость. Волна жалости толкнула его к брату. Он нагнулся, положил руку ему на плечо.
- Не огорчайся, Марселен. Все устроится.
Ты найдешь кого-нибудь еще.
Внезапно до него дошла вся его непоследовательность.
- Ты сам не знаешь, чего хочешь, - буркнул Марселен. - Сначала ты был против продажи дома. А теперь, когда все провалилось, ты меня утешаешь.
- Я не хочу, чтобы ты так огорчался, - сказал Исай.
