твоем здоровье она просто находка. А я буду часто навещать тебя.
Исай не мог понять, как пухленькая, цветущая девчушка времен его молодости могла превратиться в угловатое существо с тусклым взглядом и обвисшим подбородком.
Всякий раз, когда он думал о ней, у него возникало чувство, что Господь Бог сыграл с ней злую шутку...
- Нет, Марселен. Поздно мне думать о женитьбе. Если ты уедешь, я останусь один. И умру один. Но ты не можешь хотеть мне смерти.
- Конечно, я не хочу твоей смерти, - раздраженно сказал Марселен.
- Вот и хорошо.
Марселен почесал затылок.
- Ну тогда, если ты ни в какую не хочешь жениться, мы сделаем по-другому... Ты видишь, я все предусмотрел...
- Да, Марселен.
- Когда мы продадим дом, я уеду, а ты перейдешь к Жозефу на то время, пока я не устрою свои дела с Огаду... Тогда ты приедешь ко мне... Поселишься в моем.., доме. И мы снова заживем одной семьей... Дружно... Как братья... Ты согласен?
Он явно начал терять терпение. Он наклонился над братом, будто хотел покрыть его своей тенью, подчинить своим мыслям. Исай видел над собой блестящие глаза, диктующие свою волю. Чувствовал его горячее дыхание у себя на лице.
- Чего ты ждешь? Отвечай!
- А как же дом? Выслушай меня. Когда ты поймешь, ты согласишься со мной.
Взгляд Марселена стал жестким, отчужденным.
- Это ты должен понять, а не я. Я слишком добрый. Вожусь с тобой. А какой с тебя прок? Мозги-то все вышибло!
- Зачем ты об этом, - сказал Исай умоляющим тоном.
- А что, не нравится? Терпи. Теперь твой черед. Я тебя терпел многие годы.
- Но я не стеснял тебя. Я всегда во всем был с тобой согласен.
- Да, ты был покорным, как бревно покорно тому, кто спускает его с гор. С тех пор, как я вернулся из плена, я живу с бревном.
Мы просыпаемся, едим, работаем, снова спим. Перебрасываемся парой слов за день.
По-твоему, это жизнь? Но я все сносил. Из жалости. Именно из жалости. Я думал, ты отплатишь мне добром. Я ошибался. Болван, упрямый болван! Хватило небольшой просьбы, чтобы он уперся... Отвечай, ты дашь мне продать дом? Да или нет?
Дрожь прошла у Исая по затылку. Голова раскалывалась. Он медленно протянул руку, потрогал стену дома. Ему надо было убедиться, что дом на месте, цел, все еще принадлежит ему.
- Нет, - ответил он.
Марселен отступил назад. Губы передернуло нервной ухмылкой.
- Ну так вот! Имей в виду, - сказал он. - Я все узнал у нотариуса. Ты не можешь отказаться от раздела имущества. - При этих словах он вынул из кармана листок бумаги и сунул его Исаю.
- Мэтр Петифон мне записал. Читай:
'Статья восемьсот пятнадцатая Гражданского Кодекса: 'Любой гражданин может потребовать раздела имущества, невзирая на запрет и возражения противной стороны'. По-моему, все яснее ясного.
- Не знаю, - сказал Исай.
- Дом принадлежит нам обоим, и закон дает мне право, когда я пожелаю, если пожелаю, продать его и получить свою долю.
- Когда пожелаешь, если пожелаешь?
- Да. А ты выбирай. Или мы договоримся по-доброму, найдем покупателя, назначим хорошую цену и поделим деньги. Или дом пойдет с молотка, по суду.
Он бросил бумагу на стол.
- Прочти. Здесь все написано...
Исай провел рукой по холодной, шероховатой стене. Он гладил дом, как живое существо.
- Никто не может заставить человека уйти из родного дома. Ни судьи, ни нотариусы, ни полиция.
Марселен расхохотался, раскосые глаза сузились, зубы обнажились по самые десны.
- Вот дурья башка! Да кто ты такой! Кто тебя слушать станет. А будешь упрямиться, тебя упрячут, куда подальше. И не в тюрьму. а в сумасшедший дом. Давно пора!
Перед глазами мелькнула огненная вспышка. В голове кружил водоворот мыслей. Все тело содрогнулось от наполнившей его небывалой силы. Исай встал во весь рост. Занес над головой тяжелые кулаки. Изо рта рвались жалкие нелепые звуки.
- Ти.., ти.., та...
Марселен метнулся к двери, и уже оттуда крикнул:
- Что ты?
В хлеву заблеяли овцы. Исай опустил руки. Воздух отдавал горечью.
- Ты меня разлюбил, Марселен, - сказал он.
Марселен пришел в себя и выпрямился, как после прохода лавины. Он был бледен. Часто моргал глазами. Подбородок у него заострился.
- Как можно тебя любить, - еле слышно проговорил он. - С тобой же невозможно спорить. Ты не способен рассуждать здраво.
Подумай еще. Скажи, что ты согласен. И я забуду обо всем.
Наступило молчание. Дом ждал.
- Это правда, что я не могу помешать продаже?
- Если ты мне не веришь, давай пойдем вместе к нотариусу. Он тебе объяснит. Покажет в книге.
- А когда дом будет продан?
- Я еще не знаю. Мэтр Петифон должен позвонить сегодня вечером.
- Кому?
- Тому господину с севера. Он поговорит с ним о нашем доме.
- По телефону?
- Да. А завтра утром даст мне ответ.
- Значит, дом будет продан завтра утром?
- Да нет же, голова твоя садовая! - воскликнул Марселей. - Завтра утром я просто пойду к мэтру Петифону, и он скажет мне, подходит ли клиенту наш дом.
- . А если подходит?
- Надо будет дождаться его приезда, договориться обо всем. Раньше Рождества он все равно не приедет.
- А если наш дом ему не подходит?
- Тогда поищем другого покупателя.
- Это займет много времени?
- Наверное.
Исай вздохнул с облегчением. Опасность была не так близка.
- Ну что, понял теперь? - спросил Марселен.
- Понял.
- Согласен?
- Нет.
Марселен бросил на него быстрый взгляд - как чернилами брызнул. Он хотел было продолжить спор. Потом провел по воздуху рукой, будто сметал невидимую паутину, и сказал:
- Я не хочу тебя торопить. Обещай мне подумать еще раз. Постепенно ты привыкнешь к этой мысли. А когда все будет позади, ты сам скажешь мне спасибо.
- Я обещаю тебе подумать, - сказал Исай. - Но это ни к чему.
Марселен снял с гвоздя куртку, накинул ее на плечи и вышел. Исай долго не двигался с места. Рот у него открывался и закрывался.
