прилично служанке из хорошего дома, заспешила прочь. - Постой!
И, забежав вперед девушки, остановил ее силой.
- Как тебе не стыдно! - укорила его Норико. - Ты же должен соблюдать свои десять запретов! А раз ты ко мне прикоснулся - выходит, ты вовсе не монах?
- Монах, - глядя в землю и опустив руки, сказал Бэнкей. - Но я должен знать, что случилось тогда утром, перед тем, как меня нашли в пустом водоеме с головой гадальщика на груди. Если это ты нашла меня - то, возможно, ты видела, кто сбросил меня туда, и тебе угрожает огромная опасность. А я не хочу тебе зла.
- Выходит, ты пробрался сюда и слоняешься между государевыми дворцами, чтобы спасти меня от какого-то зла? - в голосе Норико было явственное недоверие.
- Я не знаю, как объяснить тебе это...
Бэнкей, с одной стороны, знал, что незачем рассказывать женщинам про такие вещи, как поиск Пути. А с другой стороны - чем-то он должен был сейчас завоевать доверие Норико.
И тут он встретил взгляд кошки-оборотня.
Зверек глядел прямо ему в глаза, и Бэнкей мог бы поклясться - на миниатюрной мордочке играла неуловимая улыбка.
- Ты-то хоть на моей стороне? - взглядом спросил Бэнкей.
- Ты говори, говори, я тебя слушаю, - отвечал взгляд оборотня. - Мне нравится тебя слушать. А если ты скажешь то, чему я поверю, то я, возможно, помогу тебе...
- Чему же ты поверишь, любезная барышня? - едва заметно усмехнулся монах. - Что же это такое должно быть, чтобы поверила кошка, да еще кошка-оборотень? Хотя странный ты оборотень - я же пальцами чувствую нечисть, а ты не вызываешь во мне той дрожи и того холода... И ты привела меня тогда к Рокуро-Куби, чтобы я защитил от них молодых господ...
- Ты говори, говори, - молча попросила кошка, - а я буду слушать и, надеюсь, услышу то, что мне надо...
- Слушай, Норико, я попробую рассказать тебе, почему я желаю тебе только добра и готов защищать тебя от всей нечисти, сколько ее ни летает по ночам, - сказал Бэнкей вслух. - Я, видишь ли, не всегда был монахом. Когда-то я был в свите знатного человека, и мы вместе побывали в Китае. А потом он стал наместником в одной из северных провинций, и я поехал с ним вместе...
- Ты тоже жил на севере? - заинтересовалась Норико.
- Прожил несколько лет. Я водил отряд, мы воевали с варварами. Ты же сама с севера и знаешь, что это такое. Я расставлял в горах караулы и набрел на крошечное селение. Там жила община, которой правили старые ямабуси раз уж ты северянка, то нет нужды объяснять тебе, кто такие Спящие-в-горах. Господин знал про эту общину и не преследовал ее, хотя ближе к югу им не дают спокойной жизни. Господин был очень мудр и много в жизни повидал... Кроме сюгэндзя, которые обучались тайным искусствам и охраняли селение, там жило несколько крестьянских семей. Уж не знаю, как получилось, что все они жили вместе и прекрасно ладили... И в одном дворе я увидел девушку. Ей было четырнадцать лет. Я часто смотрел сверху на этот двор и видел, как она готовит еду, как нянчит младших братишек, видел даже как-то ее за утренним умыванием...
- И не стыдно тебе было подглядывать? - возмутилась Норико, но не повернулась, не ушла, а присела на помост галереи.
- Я хотел на ней жениться, - объяснил Бэнкей. - Я только боялся... боялся ей не понравиться... Знаешь, она была похожа на тебя - росточка невысокого, волосы чуть ли не до пяток, щечки кругленькие, блестящая челка... Конечно, ей было далеко до дворцовых красавиц. Я и тогда это понимал. Я ждал, чтобы она немного подросла и повзрослела.
- А ты говорил с ее нянькой? - осведомилась Норико. - Была же в том доме какая-то старая женщина, которая передала бы девушке твое предложение?
- Была, да только я никак не мог решиться... А если решился бы - то не ходил бы сейчас с бритой головой, - признался монах. - Все было бы по-другому. Я уже попросил у господина разрешения жениться. Господин жил с семьей в хорошей усадьбе, он был настолько добр, что пообещал взять мою жену в дом, ты же знаешь, в усадьбах должно быть много женской прислуги. Госпожа и старшие дамы обучили бы ее всему, что нужно...
- Меня тоже сама госпожа обучала, пока была жива, - сказала Норико. - А потом, что было потом?
- Потом настал день, когда я занимался с молодыми воинами во дворе усадьбы, и вдруг прискакал гонец. Два отряда варваров вторглись в провинцию с гор. Мы сели на коней, разделились, господин сам возглавил один отряд, я повел второй, десяток мужчин на всякий случай мы оставили охранять усадьбу. Сколько можно было, мой отряд ехал верхом, потом мы оставили лошадей и пошли в горы пешком. Мы оказались возле того селения. Сюгэндзя защищали его изо всех сил. Мы сверху увидели, где они и где варвары. Сюгэндзя отступили к западной околице селения. Мы решили зайти с запада и юга, расстрелять варваров сверху из наших луков, а кто останется в живых - взять в плен. И мы действительно прикрыли отступивших сюгэгдзя своими стрелами.
- А девушка, что же было с девушкой?
- Ее захватили в плен. Когда я увидел, как отступающие варвары ведут с собой несколько девушек, в том числе и ее, я велел самым метким стрелкам пустить стрелы в горло похитителям так, чтобы не поранить девушек. И тут я совершил ошибку...
- Ты промахнулся? - взволнованно спросила Норико.
- Другое... Я не должен был сам стрелять в того варвара. Почему-то я решил, что обязан сам освободить девушку! - воскликнул монах, потряс сжатыми кулаками и бессильно уронил мощные руки. - Рука моя дрогнула... Одной стрелой я убил их обоих.
- И девушку? - не поверила ушам Норико.
- Она истекла кровью прежде, чем мы спустились в селение. Ей не было и пятнадцати...
Монах надолго замолчал.
- Твой господин должен был найти тебе другую жену, - рассудительно сказала Норико. - Он должен был дать тебе кого-нибудь из служанок в усадьбе.
- Он предложил любую. Я отказался.
- А напрасно, - совершенно по-взрослому заметила Норико. - Тебе нужно было просто поскорее получить другую женщину. А ты растравлял свои раны, пока не додумался пойти в монахи.
- Клянусь тремя сокровищами святого Будды, так оно и было, - пробормотал Бэнкей. - Сперва ямабуси и сюгэндзя не считали меня своим, хотя я никогда не обижал их и даже защищал селение. Потом было нападение... А после него старый ямабуси Одинокий Утес нашел меня на том дворе. Оказалось, я сидел под стеной хижины и смотрел на песок, а ее хозяин, отец девушки, боялся подойти ко мне. И никому про меня не сказал. Когда Одинокий Утес сообщил мне, сколько дней меня разыскивают в горах, я ему не поверил. Я полагал, что совсем недавно присел там и задумался. Голода-то я и не почувствовал...
- И влетело же тебе от господина... - прошептала Норико.
- Нет, - спокойно ответил Бэнкей. - Он же все знал. А теперь посуди сама - могу ли я желать тебе зла, когда ты так похожа на ту девушку?
- Не можешь, - уверенно сказала Норико. - А ты написал об этом стихи?
Монах уставился на девушку, как на привидение.
- Какие еще стихи? - изумился он.
- Знаешь, почтенный наставник, оказывается, по всякому случаю нужно писать стихи, - сообщила Норико и вздохнула. - Я сама это только здесь, во дворце, узнала. Ведь если так делает государь - значит, и нам тоже надо?
- Может, и надо, да только я за всю жизнь двух строчек не сложил, признался Бэнкей. - Не мужское это дело.
И, вспомнив, что монаху не положено смотреть на женщин, он решительно отвернулся.
- А они тут пишут, пишут, сколько бумаги изводят! - пожаловалась Норико. - Только и знай - подавай им тушечницу, растирай тушь, бегай за веткой, чтобы привязать к ней послание! А сколько одежд они тут посланцам дарят! Принесет такой бездельник даме письмо от поклонника - а она ему на радостях дарит красивое женское платье! Ну, зачем этому бездельнику женское платье? Чтобы пропить в городском кабаке?
