но она еще до такой степени смущается, что появляется в покоях госпожи Кокидэн только поздно вечером или даже ночью. Ни с кем в переписку она еще не вступала. Да и неудивительно! Мы ей дали переписать несколько страниц нового романа - и почерком она вовсе нас не обрадовала. Впрочем, она еще молоденькая. Если будет старательно копировать чей-либо хороший почерк - чего-нибудь в жизни добьется.
- Та дама, с которой переписывается Минамото Юкинари, имеет красивый почерк, я бы даже сказал - почерк утонченный. Я нарочно взял с собой ее послания, чтобы вы посмотрели и сказал, кто их писал, - с этими словами Фудзивара Нарихира просунул стопку листков, завернутую в бледно-лиловый шелк и перевязанную нарядным шнурком, под церемониальный занавес, а госпожа Акико там ее приняла.
Некоторое время молодой придворный ждал ответа.
- Не знаю... - прошептала госпожа Акико. - Что касается почерка - вы правы, он прелестен. Но ни одна дама во дворце Кокидэн так не пишет. И еще могу вам сказать - я читала много писем, и любовных, и прочих иных, я ведь уже десять лет при дворе. Но ничего подобного не видела, а память на почерки у меня хорошая.
- С кем же переписывается Юкинари? - в изумлении спросил Нарихира. - Ведь он в кого-то влюблен, он просит о тайном свидании, если судить по стихам - то свидание скоро состоится! А теперь выясняется, что такой дамы во дворце Кокидэн нет!
- Похоже, во дворце завелась лисица, - пошутила госпожа Акико, - и она морочит господину Юкинари голову. Но если без шуток - я действительно не знаю, кто бы мог написать эти письма.
- Лисица? - и тут Фудзивара Нарихира вспомнил всю историю с госпожой кошкой. - Да, боюсь, что вы угадали - тут дело нечисто. До сих пор я только читал про оборотней, в которых влюбляются молодые люди. Неужели к Юкинари прицепилось такое несчастье?
- Погодите, погодите, - прервала его госпожа Акико. - Давайте разберемся как следует. Юкинари находит в каких-то очаровательных развалинах обрывок стихотворения. По двум строчкам он воображает себе, какая неслыханная красавица их сочинила.
- По двум с половиной, - буркнул удрученный Нарихира. - Говорил же я ему, что такие страсти к добру не приводят!
- И вот он находит эту красавицу во дворце Кокидэн. Более того - она пылает к нему теми же чувствами, что и он к ней. А вы почувствовали опасность для своего друга и хотите узнать, как зовут даму и хорошего ли она рода.
- Если только про оборотня можно сказать, что он хорошего рода! - сердито воскликнул Нарихира.
- Вот вы опять упоминаете нечисть. Вы действительно считаете, что Юкинари заморочила лисица, или привидение, или я уж не знаю что?
- Вы будете смеяться, но я сейчас действительно именно это и думаю.
- Тогда сделаем вот что, - решила госпожа Акико. - Я внимательно прочитаю все стихи. Допустим, кто- то из наших дам хочет сохранить тайну и дает стихи переписать кому-то совсем постороннему. Может быть, своей служанке...
- Ни за что не поверю, что у служанки может быть такой почерк, - возразил Нарихира. - Даже если она выучится женскому письму, никакого изящества в почерке не будет.
- Не перебивайте меня! - возмутилась госпожа Акико. - Я допускаю, что стихи переписывает некая сказочно одаренная служанка. Проверим сперва все обычные возможности, а потом уж перейдем к необычным. Так вот, я попробую понять, кто из наших дам вообще мог сложить такие стихи, не думая при этом о почерке.
- Попробуйте. Я-то этого знать не могу, в вашем дворце я переписывался только с Гэн-но-тюро. И кое- что мне показывали...
Он замялся, не желая называть молодых придворных, которые хвастались любовными письмами.
- Подождите. Я должна читать очень внимательно, не отвлекайте меня, пожалуйста, - попросила госпожа Акико.
Фудзивара Нарихира довольно долго просидел перед церемониальным занавесом. Он в подробностях изучил узор на рукавах китайской накидки и платьев госпожи Акико, проскользнувших под край занавеса. Это были крупные ветки глициний на шелке цвета спелого винограда. Нарихира оценил вкус придворной даме и в подборе оттенков верхнего и нижних платьев пурпурного, двух белых и трех бледно-лиловых. Потом он долго разглядывал собственный веер, думая, какой рисунок заказать мастеру. От этих мыслей его отвлекло созерцание циновки, на которой он сидел - великолепной, плотно сплетенной зеленой циновки с широкой узорной каймой, какие постилают только для самых знатных персон. А госпожа Акико все читала письма.
- Господин Нарихира! - вдруг позвала она. - Мне кажется, я поняла, в чем дело. Никакой придворной дамы, которая влюбилась в вашего друга, попросту нет! А пишет ему одна из служанок.
- Какая странная мысль! - воскликнул Нарихира. - Уж не хотите ли вы сказать, что служанка сочиняет такие прекрасные стихи?
- Нет, конечно! - и госпожа Акико негромко рассмеялась. - Я хочу сказать другое - это довольно начитанная служанка, что во дворце совершенно неудивительно. Она не сочиняет стихов - она довольно удачно применяет к случаю стихи одной замечательной дамы, которая умерла много лет назад. Во всяком случае, больше ста лет...
- И кто же эта выдающаяся поэтесса? - осведомился Нарихира.
- Оно-но Комати! - с торжеством объявила Акико. - Я не виню вас за то, что вы не узнали ее стихов. Теперь молодые люди хуже знают литературу, чем даже десять лет назад. Но вы оценили их по достоинству - и это тоже замечательно. Послушайте, какие великолепные строки!
И она прочитала:
- Все говорят, что очень долги ночи Порой осенней. Это лишь слова. Нам стоит встретиться И сна не знают очи, И не заметим, как придет рассвет.
- Стихи действительно замечательные... - пробормотал Нарихира. - Как это я мог их не узнать!
- А прочитайте другие! - госпожа Акико подсунула под церемониальный занавес листок белой с легким узором бумаги, по которому стремительными ручейками неслись вниз причудливые строки:
- Предела нет моей любви и думам, И даже ночью я к тебе иду. Ведь на тропинках сна Меня не видят люди, Никто меня не станет укорять!
- Неудивительно, что юный Юкинари поддался этому очарованию, - сказала она, дав Фудзивара Нарихира время оценить стихи. - Ответьте мне лишь на один вопрос...
- Охотно отвечу.
- Была ли между ними... - госпожа Акико замялась, но все же спросила вполне открыто: - ... любовная близость?..
- Я полагаю, что нет. И теперь никакой близости уже не будет, - твердо отвечал Нарихира. - Я еще допускаю случайную связь с женщиной низкого происхождения где-нибудь в дороге, на постоялом дворе... такова мужская натура... Но в государевом дворце, где столько родовитых красавиц? Это было бы уж вовсе нелепо!
- Жаль мне бедную девушку, - госпожа Акико вздохнула. - Она очень находчиво заморочила голову вашему другу. И некоторые стихи из тех, что вы принесли, мне незнакомы. Может ли такое быть, чтобы дворцовая служанка выучилась стихосложению?
- Вы слишком высокого мнения об этой служанке. Мало того, что почерк у нее превосходный, так она еще и стихи начала писать? - искренне удивился Нарихира. - Признайтесь, вы ведь немало лет провели во дворце, прежде чем ваш поэтический дар проявился полностью?
- Немало, - согласилась придворная дама, - и много значило то, здесь есть у кого поучиться. Я бывала в обществе замечательных поэтесс. Хотя, знаете ли, я поняла одну вещь - чтобы по-настоящему прославиться, нужно написать роман. Стихи помнят два-три дня, даже если сам государь удостоит их вниманием. А романы читают долго.
- Наши дамы только этим и занимаются, - согласился Нарихира. - Сами пишут, сами читают. Однако вернемся к служанке, хотя я и прошу прощения, что занимаю вас таким низменным предметом. Вы можете выяснить, кто эта девушка?
- Если вы поможете мне. Через кого ведется переписка? Кому ваш друг передает свои послания и от
