Трускиновская Далия
Сумочный
Д.Трускиновская
Сумочный
- Я, вот... По объявлению.
- Ах, по объявлению. Ну-ну...
- Ты здешний дед, что ли?
- Дедушка. А ты, стало быть, по объявлению. Ну, заходи...
Краткий этот разговор состоялся на антресолях прекрасной четырехкомнатной квартиры, как раз там, где, задвинутое чемоданами, имелось в стене отверстие для проводов от распределительного щита, а также телефонного и кабельного.
Надо сказать, что антресоли всякой обжитой квартиры немало поразили бы хозяев, ежели бы те вздумали однажды разобраться, какая такая старая рухлядь загромождает отверстие. И тут бы обнаружилось, что ненужное, казалось бы, имущество, преобразилось. Из запертого чемодана, к примеру, изъята старая декоративная наволочка, шерстяная, в фольклорном стиле, и сложена так, что стала диваном с подлокотниками. Маленькая банка с остатками краски, забытая пять лет назад после того еще ремонта, накрыта чистой бумажкой и сделалась столом. Равным образом брезентовая рукавица, от того самого ремонта, прилажена к отверстию на манер шторы, чтобы не сквозило, и стоит наготове другая банка с краской - загородиться, если вдруг пожалуют незваные гости.
Хозяин, домовой дедушка Феоктист Степаныч, впустил посетителя, но, так сказать, без излишнего энтузиазма.
А чему тут было радоваться? Тот, кто пришел по объявлению, меньше всего походил на сумочного хозяина. Был он худ, взъерошен, неопрятен, неухожен, и смотрел как-то угрюмо. Нехорошо смотрел.
- Молочка? - спросил Феоктист Степаныч. - Хозяйка добрая, наливает.
Кошачий корм вот есть. Рюмочку тоже для меня на секции держит. Я вот в скляночку перелил. Винцо знатное, кагор.
Был он сам из себя упитан и мохнат, как полагается домовому дедушке в богатом хозяйстве, и предлагал с некоторым хвастовством - вот, мол, сколь сытно живем, можем подкормить.
- Сыт, - отрубил гость, хотя и по рожице было видно - ой, голоден...
Сел он не на хозяйский диван, а на корточки, прислонившись спиной к чемоданной стенке.
- Тебе виднее. В сумочные, стало быть?
- Ну...
- А ты уже работал сумочным?
- Ну... работал.
Феоктист Степаныч врунишек не любил. За вранье и выставить мог единожды и навеки. Но этот растрепа вроде бы как и не врал.
- Су-моч-ным! - весомо уточнил дедушка. - В дамской деловой сумке.
Служил?
- В дамской - нет. А что? Такое уж сложное дело? Сколь там добра-то поместится, в той сумке? - вопрос был одновременно риторическим и презрительным. - Вся она - с гулькин нос!
- Добро-то, братец, этакое... С одними тенями для глаз намаешься, предупредил Феоктист Степаныч. - Коробок раскрывается, а они - как мука, в ком сбитая, рассыпаются, вся подкладка в пыли. Еще вот пилка для ногтей. Хозяйка ее, пилку, на место не кладет, прямо так бросает, и пилка подкладку рвет. Еще вот, скажем, блокнот - тут смотреть нужно, чтобы страницы не загибались.
- Смотреть могу, - согласился гость. - Так что - место еще не занято?
- Да ты уж третий приходишь, - сообщил дедушка. - Бабушка из пятой квартиры просилась, они там с дедом не поладили, разводиться собрались.
Как в ту сумку посмотрела - ой, мамочки, говорит, тут же одной приборки не оберешься! И бумажек-то, бумажек! Начнешь выбрасывать - а вдруг дельную выбросишь? Потом еще портфельный хозяин заглядывал. У него такое горе парнишка школу окончил, портфельчик уже без надобности, снесли на помойку. Тоже я ему сумку показал, а он чихать принялся. Аллергия у него на духи...
- А бабушка - не вернется? - решил уточнить гость.
- Не-е, не вернется. Ей там за дедом хорошо. Только телевизор смотреть не велит. А она уж пристрастилась. И сам посуди: там она домовиха-госпожа, особа почтенная, а тут кто? Сумочная! То есть - у меня в подчинении.
- Ну так берешь, что ли?
- С испытательным сроком разве взять? - сам себя спросил дедушка. - Две недели. Идет?
- Идет.
- Тогда - располагайся. Прямо тебе скажу - кабы не припекло, не взял бы.
Но она, хозяйка наша, уже из-за сумки в буйство впадать стала. Прямо голосом кричит - ничего, мол, кричит, сыскать невозможно! А сумка французская, помещений в ней шесть, больших и маленьких, и еще с другой стороны потайной карман, за ним тоже глаз за глаз нужен. Она там часто деньги носит - ну, сам понимаешь.
Феоктист Степаныч шумно вздохнул.
- Коли хозяйка буянит - весь дом вверх дном, - пожаловался он. - Впору уходить, другого дома искать. А так она хозяйка добрая. Труженица! На дом денег не жалеет. Это у нас только хозяин неудачный выдался... Ну, сам сообразишь...
- Пьет, что ли? - догадался гость.
- Хуже. Ну, бездельник. Дармоед. Ты его в расчет не бери. Все по- хозяйкиному делать надо. Вот еще что! Ты кота гонять не моги! Кот у нас серьезный, персидский. Она мне его с понятием препоручила! Принесла котеночком, и так прямо, по старинке, и сказала: вот тебе, дедушка, на богатый двор мохнатый зверь, береги его, холь да лелей!
- С котом поладим, - хмуро сказал пришелец.
- Две недели тебе сроку, стало быть. А зовут как?
- Прохором.
- Располагайся, Проша. Документ имеется? Давай сюда - впишу, что взят в сумочные с испытательным сроком...
- Незачем, - отказался новоявленный сумочный. - Обойдется. Мне до пенсии еще далеко.
- Как знаешь...
* * *
Ночью, когда семья угомонилась, Феоктист Степаныч повел Прохора в должность вступать.
Сумка стояла в гостиной на кресле. Рядом спал большой рыжий кот.
- Вот твое место прохождения службы, - строго сообщил дедушка. - Ты запоминай! Вот этим она личико красит. Это все должно в косметичке лежать. Вот карточки - это визитки. Их в боковой кармашек складывай. Это важно! За жевательными резиночками особо смотри! Она пакетик откроет да не глядя в сумку бросит - а ты этим белым штучкам разбежаться не давай, бумажку зажми... Во! Вот это - самое неприятное. Ну да уж ты потрудись.
- Что за дрянь такая? - удивился Прохор.
- Ну, жует она резиночку, а тут вдруг кто заявился и жевать уж неприлично, а мусорной корзины рядышком нет. Так она скоренько - в сумку!
К подкладке прилипнет - зубами не отдерешь! Или дельные бумажки между собой склеятся. Ты как увидишь - держи какую бумажку наготове и сразу в нее лови.
- Она плюет, выходит, а я - лови? - уточнил Прохор.
- А тебя, между прочим, сюда веником не гнали, - напомнил Феоктист Степаныч. - Я знаю - внизу за батареей и другие объявления имеются. Вот сорок пятой квартире холодильный нужен.
- Дед, ты их холодильник видел? - Прохор до того возмутился, что прямо заорал. - Это, дед, целый город, и туда троих холодильных нужно, чтобы мало-мальский порядок держать! А они все норовят на одного навесить!
- Да, хозяин у них строгий, Поликарп Федотыч, - согласился дедушка. Вроде меня - бездельников страсть не любит. Вот еще тридцатая квартира в холодный шкаф смотрителя зачем-то искала...
- Был.
- Ну и что же там за шкаф такой, что ему отдельный хозяин нужен? заинтересовался Феоктист Степаныч. - Я-то спрашивал - тамошний дедушка отмалчивается.
- От того шкафа он уже слезами плачет! - почему-то с весельем, чуть-чуть не со смехом поведал Прохор. - У них хозяйский сын железками балуется. У него в комнате на столе не помещаются, так он у родителей полку в шкафу выпросил. И вся эта железная дребедень по шкафу распространилась! Порядку - никакого!
- Да, железки - это опасно, - согласился Фооктист Степаныч. - А ты чего это, Прохор, скалишься?
- Тамошний дед рассказывал - брожу, мол, по этим завалам, разгрести пытаюсь, вдруг за дверцей слышу: так-перетак, мамка сдохла! И дверцу нараспашку! Он аж за сердце взялся, еле затаиться успел, сидит, охает, слезы утирает. Хозяйка-то у них добрая, душевная. Это что же за паршивец в семье вырос, плачется, матери лишился - и такие слова выговаривает! Как же теперь в дому без хозяйки-то? А парень полез в железки свои, вытянул одну и кому-то там, в комнате сидящему, так орет: что сдохла - это ерунда, мы ее сейчас спокойно в мусор выкинем, я вот тут другую отыскал, малость похуже, но сойдет! И уволок свою железку. И точно, сказал тогда тот дед из тридцатой, железки ему заместо мамки, батьки, теток, дядек и даже, прости Господи, баб. Так пусть и дальше живет, тьфу!
- Заклял, значит. А нехорошо домового дедушку злобить... По его слову и выйдет. Ну, удачи тебе, Прохор! Обживайся. Вот дырочка за подкладку ведет - тесновато, ну да привыкнешь.
- Привыкну. Спасибо, дедушка.
- То-то.
До утра Прохор знакомился с сумочным хозяйством. Порядка наводить пока не стал - пыль разве что прибрал и выкинул, да еще новую, но пыльную жевательную резинку. Посчитал деньги в потайном кармане. Отыскал завалявшийся колпачок от авторучки, самой авторучки не приметил, решил подождать - авось объявится. Мелкие монетки собрал и положил в кармашек, где визитные карточки.
Утром, услышав голоса, затаился.
Хозяева завтракали на кухне. Командовала она - хозяйка. Мужской голос лишь бубнил. Потом цепкая ручка подхватила сумку - и начался день!
Сумка открывалась раз этак двести. Наманикюренные пальцы так и врезались в нагромождение жизненно важных мелочей. Первым делом хозяйка сунула в самое большое отделение мобильный телефон. Прохор такую штуковину видел
