Бебут.
– Уехать? Куда? – приостановился Профессор.
– Ну, куда-нибудь… Что здесь хорошего? Даже не областной центр! В сущности, махровая глушь!
Ненароков задумался.
– А я уезжал! Меня же после пединститута в армию призвали… Во флот. Там я с одной кралей и познакомился. Женили меня… Я, правда, через год от нее сбежал, но потом еще два года в Симферополе прожил…
– Не понравилось?
– Нет.
– Почему? Крым. Тепло…
– Холодно. Для меня холодно. Мне здесь тепло. Там – чужое все. Не уютно мне было. Одиноко. Хотя вроде бы и друзей много. И учеников. А все равно.
Они вступили на песчаную дорожку и пошли на звуки духового оркестра. Через несколько минут перед ними открылась главная аллея сада, полная музыкой и людьми.
– Как насчет шампанского, Роман Григорьевич? – спросил Бебут, чтобы не дать возобновиться воспитательному процессу. – Благодарный спасенный угощает.
– А что ж, и в самом деле, неплохо бы сейчас принять по бокальчику! – согласился Профессор.
24. Доктор и гадалка
Город отмечал день Военно-Морского флота.
Был вечер. Во влажном приморском воздухе плавали освещенные окна домов, разноцветные рекламы и праздничные гирлянды из электрических лампочек.
На площади, у памятника адмиралу Нахимову, играл духовой оркестр.
Бебут сидел за столиком в кафе в нескольких кварталах от памятника.
Вальсы докатывались до кафе негромкими успокаивающими волнами. В далеком сибирском городе, где Бебут родился и вырос, тоже по вечерам в парке играл оркестр. Только там в медные трубы дули не моряки, а пожарные и работники маслосырзавода.
Днем в бухте выстраивались в линию сизые громады кораблей, стреляли холостыми залпами артиллерийские орудия и бодро высаживались на бетонную набережную морские пехотинцы. На трибуне для почетных гостей два командующих флотами – российским и украинским – улыбались и одобрительно кивали в сторону рейда.
Капитан-лейтенант Бебут наблюдал все это по телевизору. Согласно приказа о работе личного состава в День военно-морского флота, он дежурил в управлении на телефонах. К счастью, за время его дежурства ничего заслуживающего внимания контрразведки не произошло. Час назад он благополучно сдал пост и получил свободу.
На Бебуте была белая парадная военно-морская форма. Смотрясь в зеркала и витрины, Ермолай чувствовал себя героем всех войн разом. Вообще, капитан-лейтенант Бебут форму надевал редко. И потому, что выполнять свои обязанности контрразведчику удобнее в гражданской одежде, да и просто не любил.
Ермолай оделся в белый китель совсем не по случаю праздника. Причина состояла в другом. Он надел парадный военный костюм из-за встречи с Леночкой Смирновой из Морской библиотеки. Ермолай зачастил в библиотеку, пытаясь пополнить свои знания в области электромагнетизма Земли и электрических явлений, свойственных человеческому мозгу. Отчасти это было вызвано служебной необходимостью, отчасти – личным любопытством.
Библиотекарша Леночка ему нравилась. Сочетанием двух качеств, обычно плохо совмещающихся друг с другом – острого ума и отчетливых женских форм. С ней было приятно беседовать на любые темы, и в то же время, что бывает не часто – на нее было приятно смотреть и особенно приятно дотрагиваться.
Бебуту хотелось довести начинающиеся отношения до естественного пункта назначения, не заезжая, впрочем, в тупик под названием «брак». И он использовал для этого все средства. В том числе и такое, обычно эффективное в отношении проницательных женских сердец, как военная бижутерия в виде блестящих погон, пуговиц и значков.
Свиданию предполагалось состояться в открытом кафе недалеко от Дома офицеров флота. Кафе было врезано в склон невысокой горы, и имело два уровня.
Бебут выбрал столик наверху у каменного ограждения. Он попросил официанта сразу принести бутылку шампанского в ведерке со льдом и поставить вазу с фруктами. Хитрый контрразведчик планировал при появлении Леночки тот час, без малейшего промедления нанести залп игристым вином по женской крепости.
Леночка задерживалась, и в ожидании Ермолай наблюдал за тем, что происходило вокруг него.
В кафе было малолюдно. На втором ярусе, где он сидел, большинство мест пустовало, внизу занятыми оказались только пара столиков. Народ пока еще толпился на площади, где играл оркестр, и предпочитал сидеть в расположенных там барах и ресторанчиках.
Когда он в очередной раз опустил взгляд вниз, то его внимание привлек дальний столик у подпорной стенки. Там явно разгорался конфликт. Трое мужчин и женщина поднялись со своих мест и начали разговаривать на повышенных тонах. Вскоре мужчины стали хватать даму за руки и попытались тащить ее к выходу. Яркая полноватая брюнетка средних лет активно сопротивлялась. Один из мужчин в раздражении ударил ее по щеке. Скандал выходил за терпимые рамки.
«Плохо, что я в форме, – подумал Бебут, – но делать нечего.»
Он поднялся, снял китель, повесил его на спинку стула и снова взглянул вниз, надеясь, что там все рассосется само собой. Но нет, конфликт прогрессировал. Двое мужчин, подхватив женщину под руки, насильно волокли ее на улицу. Бебут вздохнул и совсем собрался броситься вниз по лестнице, как вдруг его опередили.
В конфликт вмешался еще один человек. Причем, хорошо ему известный.
Тир Сулейменович Тукеев.
Откуда он взялся, Бебут не знал. В кафе его до этого как будто не было.
Подойдя к одному из мужчин, тащивших женщину, доктор размахнулся и засадил ему кулаком в ухо. Голова пострадавшего мотнулась из стороны в сторону, словно боксерская груша. Он отпустил женщину и повернулся к неожиданно появившемуся противнику. И тут же получил новый удар в челюсть. Бебут отметил, что бил Тукеев хорошо. Его размеры этому способствовали. Удар был не спортивный, а уличный, но это не главное. Главное в драке, как и в любом деле, – настрой. А он, безусловно, присутствовал.
Один из мужчин находился позади женщины. Он выступил из-за ее спины и с угрожающим видом сделал шаг в сторону Тукеева, но тут же получил прямой удар в лицо.
В это время дама сориентировалась в неожиданно изменившейся ситуации и провела ногтями по физиономии толстого лысоватого человека, продолжавшего держать ее за плечо с противоположной от Тукеева стороны.
Толстяк отпустил женское плечо и схватился ладонью за свою оцарапанную щеку.
Доктор схватил за руку освобожденную женщину и они бросились к выходу. Выскочив на тротуар, образовавшаяся пара устремились вниз по улице в сторону Графской пристани. Через считанные мгновения их фигуры растаяли во влажном, расцвеченном огнями вечернем воздухе.
Вся сцена схватки и бегства продолжалась с десяток секунд.
Но на исчезновении Тукеева со спасенной женщиной события не закончились.
Оставленные ни с чем мужчины быстро пришли в себя и, скользя подошвами по полу из каменных плит, словно разъяренные собаки, устремились вслед исчезнувшей паре.
Бебут выхватил из ведерка тяжелую бутылку шампанского, примерился и швырнул ее вниз.
Он рассчитал точно. Бутылка лопнула на каменных плитах прямо перед разгоняющейся троицей с громом приземлившейся мины.
Трое охотников остолбенели. Лысоватый толстяк инстинктивно отпрянул назад, поскользнулся на влажном полу и грянул солидным задом о камень. Второй схватился за свое лицо. Возможно, его порезал осколок стекла. Третий, замерев на месте, с испугом смотрел на собственные брюки, по которым стекала шевелящаяся пена.
Бебут быстро опустился на стул. На вопрос подскочившего официанта, что случилось, он, горестно
