– Не завидуй, Ермоша! Это все в прошлом!.. Теперь у меня только одна охота – за грибами…
– Да уж не наговаривайте на себя, Роман Григорьевич! Вы и сейчас любому фору дадите! Видел вас сегодня с одной дамой из Казачьих казарм…
Бебут искоса взглянул на Профессора и заметил на его лице тень беспокойства.
– Нет, Ермолай, тут ты ошибаешься… Тут другое. – опустил глаза Ненароков.
– Хорошо, что другое… А то, я Капитана давно знаю, он такие обиды не прощает…
– Это к амурам отношения не имеет. – твердо сказал Профессор. – Это – совсем другое… Здесь дело касается общих вопросов жизни, а не романтических дел…
Они подошли к столику, за которым сидела Полина Николаевна.
Но теперь она была не одна.
Рядом с ней расположился главный механик маслосырзавода Женя Ожерельев. Увидев идущего рядом с Бебутом Профессора, Полина обрадованно улыбнулась. Ожерельев натянул на лицо очередное кислое выражение, но, Бебут с Ненароковым, видели, – он тоже рад.
– Женя, а ты как здесь? – спросил Ермолай, опускаясь в плетеное кресло. – Дома сидеть надоело?
– Ну, да, вот решил прогуляться… Смотрю, Полина Николаевна сидит… А тут вот и вы идете…
– А ну-ка, Евгений, налей нам с Ермолаем по бокальчику! – потирая руки, обратился профессор к бывшему ученику.
Ермолай почему-то вспомнил, как он, Полина и Женя много лет назад сидели летним днем в пустом школьном классе. Его окно было распахнуто прямо в небо. Школа была самым высоким зданием в городе, а их класс располагался на верхнем четвертом этаже. Внизу нежился под солнцем полуденный Кормиловск.
Впереди у них были выпускные экзамены и Жизнь.
– Тетя Клава Волкова соковыжемалку в магазине купила, домой несет. – сказала Поля.
– Ну и что? – проворчал Женя.
– Ну и ничего… Просто интересно. Тетя Клава сок из яблок будет делать. – отозвалась Теплинская.
– Жизнь – бессмысленная штука. – грустным голосом произнес Ожерельев. – Ну, вот живешь-живешь, а зачем?
– Нормальная штука жизнь! – отозвалась с подоконника Полина. – Просто надо уметь в ней устраиваться.
– Это как? Удачно замуж выйти? Чтоб муж с деньгами и положением? – с иронией произнес Женя.
– Дело не в муже! Можно и самой хорошо устроиться! Так даже надежнее. И интереснее. – серьезно ответила Полина.
– Вообще на свете много интересного. Вот бы узнать, как все устроено… – вступил в разговор и Ермолай.
– Ну, вот, ты узнал, что такое, допустим электричество, откуда берется электрический заряд и что? Что от этого изменится? – спросил Женя.
– Ну, во-первых, просто интересно! А, во-вторых, может быть, что-нибудь и изменится… Например, удастся получать электричество прямо из воздуха! Из ничего! Люди станут сильнее!
– Куда уж сильнее! И так, вон в нашем районе всех медведей извели! А лоси все на север ушли. Лучше б люди стали не сильнее, а добрее! А это от количества вырабатываемой электроэнергии не зависит! – не согласился Ожерельев.
– Да, ладно вам, мальчики! Смотрите, день-то какой! Пойдем купаться, а? – произнесла Полина, свесившаяся из окна прямо в голубую бездну так, что ее сильные ноги в коричневых нитяных чулках, открылись выше колен.
– Пойдем, но позже! – услышали они за своими спинами.
У двери классной комнаты стоял Роман Григорьевич. В руках он держал несколько амперметров с круглыми циферблатами. Его лицо было таким же коричневым от загара, как и сегодня, да и морщин, делящих его лицо на квадратики, было не меньше, только они были не так заметны.
– Искупаться в такой день нужно обязательно! Но сначала нужно все убрать в кабинете физики! Там завтра с утра потолок начнут белить!… – деловым тоном произнес Роман Григорьевич. – А, кстати говоря, я тоже думаю, что знания должны быть в руках только у добрых людей. В руках у злых они только увеличивают зло. – добавил он. Видимо, Ненароков слышал их разговор.
Слезая с окна, Полина тронула створку окна и кофейная школьная доска покрылась пятнами от солнечных лучей, как шкура леопарда в зоопарке на Звериной поляне.
Потом они прятали приборы в картонные коробки, складывали в толстые стопки учебные плакаты и переносили их в соседний класс. Вместе с Романом Григорьевичем вытаскивали в коридор столы, стулья и горшки с цветами.
Искупаться им удалось только под вечер.
Все это было очень давно. Больше двадцати лет назад…
– Слушай, Женя, а ты, случайно не знаешь, куда Лапкин подевался? – задал вопрос Ермолай. – Дома его нет… Говорят, только через несколько дней будет… Куда это он отправился?
– Думаю, прячется… – мрачно сказал Женя, берясь за бутылку.
– От чего он прячется?
– Завод продавать не хочет… – вздохнул Ожерельев.
– От этого не спрячешься… – заметил Бебут.
– Кто знает… Пока его нет, всякое может произойти…
– Что может произойти? – насторожился майор.
– Скажем, покупатели могут передумать…
– Это почему же они могут передумать? – наклонился к Жене Еромолай.
– Ну, мало ли… – промямлил Женя. – Допустим, решат, что покупать завод им не выгодно…
– А где он прячется? – на всякий случай спросил майор.
Женя в ответ безнадежно пожал плечами.
Полина и Профессор в их беседу не вмешивались, но слушали с интересом. Майор потянулся к фужеру с красным игристым. День для него выдался не легким, и он решил перевести дух. Но это ему не удалось.
Не успел Бебут взяться за тонкую стеклянную ножку, как кто-то дотронулся сзади до его плеча. Он обернулся. За его стулом стоял Сергей Владимирович Часовских.
– Прошу меня извинить, – глухим, не своим голосом произнес он. – Ермолай Николаевич, можно вас на несколько слов?
Ермолай поднялся и вместе с ним отошел к тополю у входа на веранду.
– В Дилингарова стреляли. – тихо сказал начальник службы безопасности «Сибирских продуктов».
– В вашего генерального? – не поверил Бебут.
– Да.
– Он жив?
– Жив.
– Уже хорошо. – облегченно произнес майор.
– В местной больнице он. Ранен в плечо. Потерял много крови. Пока находится в шоке.
Часовских был не похож на себя. Не то, чтобы испуган, но имел вид человека, переставшего понимать, что происходит вокруг.
– Как все случилось? – допрашивал его Бебут.
– В его номере. В гостинице. Стреляли через окно. – сообщил бывший опер.
– Кто стрелял?
– Неизвестно.
– Когда это произошло? – спросил Бебут.
– С час назад…
– Я думаю, это – не Дудник. И не его бойцы. – глядя в недобрые глаза собеседника, медленно произнес Ермолай.
Часовских молчал. Смотрел в сторону.
– Я тоже думаю, что не Дудник. – наконец, выдавил он из себя. – Когда в Дилингарова стреляли, мы с Витей уже в городском саду отношения выясняли… Практически, в твоем присутствии… А все его ребята на
