Идолов не кантовать

— Вот что, Федор, — перешел Потап на официальный тон, — надо постоять за идеалы.

— А чего ж не постоять, — с готовностью согласился пикетчик. — За идеалы можно. Особенно если цена подходящая. Вот исполком если взять, с нами исправно считается: пол-литра на рыло за два человеко-дня, плюс премиальные за сверхурочные, плюс ихний стол.

— Я дам больше, — высокомерно объявил Мамай. — Я дам пол-литра за два человеко-дня, плюс премиальные, плюс стол и плюс еще стул.

Федька задумался, осмысливая выгоды нового предложения и для удобства пользуясь пальцами.

— Пол-литра… — бормотал он, загибая мизинец, — премиальные… — согнулся безымянный, — стол… — средний, — стул… — указательный.

Удобства прежней работы уложились всего в трех пальцах. Преимущество новой было очевидным.

— Где протестовать?

— Неподалеку, у памятника Ленину.

Протестант сразу поскучнел. Постоять возле деда Ильича и подготовить общественное мнение к его сносу, конечно, можно, но дело это временное, хлипкое. Вот на исполком работать — служба верная и постоянная, опять же уважение к тебе питают, куревом снабжают. И вообще, Федор — человек занятой и свободным временем располагает разве что до обеда и с учетом двух выходных. Так что каждое дежурство обойдется заказчику в бутылку на рыло. Торговаться у Федора не было времени.

— Договорились, — сказал бригадир, полагаясь на самогонные склады баптиста. — Оплата сдельная?

— Почасовая, — предупредил подрядчик, — работать будем в первую смену, потому как во второй половине дня трудящиеся домой идут, как раз мимо исполкома, и, значит, чтоб нас видели. Служба у нас такая, сами понимаете. Ну а в выходные, если захотите, можем и к Ленину выйти. С премиальными, конечно.

— Орудия труда ваши?

— Само собой. Орудия — наши, слова — ваши. Чего желаете? Какие требования будем выдвигать?

Федор развернул засаленный лист бумаги, наслюнявил карандаш и приготовился писать.

— А что у вас есть?

— Всякое есть, — с достоинством ответил пикетчик — для отводу глаз можно 'Мы с вами не согласные!', из радикальных лозунгов вот вам — 'Все козлы!'. Годится?

— Нет, это не пойдет. Не будем преждевременно будоражить общественное мнение. Давайте что- нибудь умеренно-либеральное. Вот про рулевого подойдет, 'демократа' замените 'коммунистом'. 'Коммунист — рулевой инфляции!' А? Ударим по больному месту. На первое время сгодится.

Обсудив еще кое-какие детали, Федька-пикетчик нахлобучил лыжную шапочку, набрал горсть сигарет и ушел на службу. Обеденный перерыв закончился, пришла пора стоять за идеалы.

Глава 6. 000

В человеке должно быть все прекрасно. И прежде всего — фамилия. Со стоящей фамилией можно писать статьи и стихи, не скрываясь под псевдонимом; можно смело жениться, одаривая своей фамилией супругу и потомков; можно запросто заходить в любые учреждения и беззастенчиво смотреть в глаза его сотрудников. И если в учреждении посетителя попросят назваться, то обладатель стоящей фамилии отвечает быстро и гордо:

— Наполеонов.

Но другой посетитель на то же самое требование отзывается не сразу. Он краснеет, отводит куда-то взгляд, и всем становится ясно, что этот гражданин носит менее звучную фамилию.

— Фамилия? — настаивает служащий.

— Бля… Бляхеров, — робко сознается гражданин.

— Па-прашу не выражаться! — возвышается служащий. — Как фамилия?

— Бляхеров.

— Это я бля херов?! Да ты сам бля херов! Хулиган!

— Да нет, я и есть Бляхеров. Фамилия такая.

Догадавшись, наконец, что посетитель нисколько не настроен хулиганить и только все больше конфузится, служащий, как назло, вдруг теряет слух. Лицо его приобретает уксусное выражение.

— Так как, вы говорите, ваша фамилия? — ехидно переспрашивает он.

— Я ведь сказал, — шепчет меркнущий гражданин.

— Как, как? — орет служащий, так чтобы слышно было в коридоре и в соседних кабинетах. — Бляхеров?

— Да, да, тише, пожалуйста.

— Не слышу! Говорите громче! Бляхеров? Я правильно говорю?

— Да, да, ради бога, зачем так кричать?

— Ну тогда я так и пишу: Бля-хе-ров. Да? Такая у вас фамилия? Такая?

Посетитель застенчиво кивает и молчит, ибо нет ему никаких оправданий.

Порой лучше носить вечный прыщ, чем неудобную фамилию. Неудобные фамилии причиняют массу неудобств, и потому многие граждане вынуждены подыскивать себе новые. Причин тому множество. Одни хотят сменить национальность, другим надоели прилипшие с детства обидные клички, третьи желают эмигрировать и благополучно прижиться за границей. Так Цукерман становится Сахарковым, Дурноляп — Мудроумом, Бобуридзе — Фельдманом и т. д. А посему угадать по фамилии гражданина его этническую принадлежность становится крайне трудно.

Но еще труднее определить профиль фирмы по ее названию. Фирм развелось так много, а достойных названий осталось так мало, что стали брать какие есть. Но в них тоже надо вложить какой-то смысл. Иногда вкладывают так глубоко, что даже те, кто его вкладывал, потом сами не могут найти. И остается только гадать, что может скрываться за тем или иным названием. Человек средней сообразительности, к примеру, не сразу придет к выводу, что 'Кобельное развитие' — это клуб собаководов, а 'Буревестник' — рекламное агентство. И надо обладать уж вовсе богатым воображением, чтобы догадаться, что 'Медведь' — это бюро добрых услуг, а 'Ускоритель' — вывеска кооператива по уходу за престарелыми и лежачими больными. А вот мысль о том, что 'Братья Громовы' — это ассоциация повивальных бабок, может прийти в голову только человеку с изворотливым умом, да и то с третьей попытки.

И как носитель фамилии Бляхеров не обязательно должен быть нехорошим человеком, так и название 'Реставратор' вовсе не обязывает фирму чинить древние утюги и прочие предметы антиквариата. Об этом знают почти все, и потому, когда в Доме творчества обосновалась новая фирма 'Реставратор ЛТД', на прием пришло всего три старухи, пожелавшие сдать в ремонт свои наследственные примусы. Владимир Карпович долго и обстоятельно втолковывал нежданным клиентам, что 'Реставратор' ничего не реставрирует и название это ничего не значит. Старухи суетились грозились подать жалобу в исполком, после чего товарищ Коняка их попросту разогнал. Так началась деятельность подпольного райкома, укрывшегося за легальным названием, тайный смысл которого был известен только его членам.

Если до недавних пор в тихих Козяках действовали и бездействовали устаревшие кооперативы,