— А что делаль дядя Феофиль, когда узналь, что я… пропаль?
— Плакал, — равнодушно ответил Потап.
— Плакаль?!
— Да, плакал. А чего ты так удивляешься? Такое часто случается, когда на человека обрушивается долгожданная радость — он плачет. Сейчас зайдем опять начнет реветь. На этот раз от горя. Я ему о твоем возвращении еще ничего не говорил. Решил сделать сюрприз.
Тамасген заметно омрачился.
— А что я ему скажу? Где я биль?
— Аппендицит, скажешь, отрезали. Или гланды. А лучше — и то, и другое. Кстати, я ему от твоего имени письмо написал, где во всем сознался. Так что теперь можешь называть его папой вполне откровенно. О женитьбе, я думаю, лучше не сообщать. У него сейчас и так забот хватает…
Забот у Буфетова было действительно много. Он сражался. Вот уж две недели, как на кухне квартиры № 96 велась беспощадная война с тараканами.
Прежде чем начать боевые действия, Феофил Фатеевич купил на базаре пакет с загадочным желтым порошком. Как утверждал продавец и гласила рукописная этикетка, в пакете было не что иное, как 'Ификтивное средство на основе иpaнскoгo яда против тараканов, прусаков, вшей, клапов и остальной нечисти'.
Решив быть беспощадным, Феофил Фатеевич приобрел сразу два кулька. Дома, вскрыв один из них, он показал чудодейственное средство Потапу и с сомнением спросил:
— Как вы думаете, это на них подействует?
— Судя по запаху, эта дрянь убивает все живое, — поморщился квартирант.
Но иранский яд действовал тараканам лишь на нервы. Не церемонясь, Феофил Фатеевич насыпал порошок в углы, на плинтусы, под газовую печь и по полу, где проходили караванные пути насекомых. Все было напрасно. С приходом темноты банды зловредных тараканов по-прежнему совершали дерзкие набеги, шурша и не давая Буфетову покоя.
— Почему же они не умирают? — недоумевал Буфетов. — Загадка природы. А может, они не сразу умирают, а постепенно?
— Верно, верно, — резвился Потап. — Вы плиту отодвиньте. Они все, должно быть, уползают туда и там тихо кончаются. У них там тараканье кладбище.
Феофил Фатеевич не отвечал. Он и сам давно заметил, что средство против тараканов, прусаков и прочей нечисти идет этой нечисти только на пользу. Непутевый отравитель был в отчаянии. Трудно сказать, до какой бы степени это отчаяние дошло, если бы щедрый на выдумки квартирант не подал новую идею.
— Используйте их здоровье против них же самих, — посоветовал он. — Я понял — секрет в другом. Раз уж ваши кухонные звери от этого порошка только толстеют, то, стало быть, они растолстеют так, что не смогут пролезть ни в одну щель. Да и бегать они стали медленно. Так что скоро вы их сможете давить, сидя на табуретке…
Когда блудный сын с товарищем пришли домой, Феофил Фатеевич, стоя на коленях и занеся тапок над головой, терпеливо выжидал, когда рыжий таракан вылезет наконец из-под холодильника.
Первым в кухню вошел Мамай.
— Ну, сколько истребили? — осведомился он.
— Двадцать семь. Жду двадцать восьмого.
— Я вам тут еще одного привел, — сообщил Потап, указав на Гену.
— Сынок… — сказал Буфетов, не меняя позы. Пришел все-таки…
— Пришель… папа, — пробормотал эфиоп.
Чекист окинул отца и сына саркастическим взглядом, посмотрел на часы и торопливо произнес:
— Ну, ладно, не буду мешать семейному торжеству. Геннадий поможет вам в вашем ратном деле, а меня ждут мелкие государственные дела.
Глава 6. Политика — это не только красивые слова
К выборам готовились всем райкомом. Готовились тщательно и с самого утра. На обед никто не уходил — каждый принес с собой бутерброд. Бутерброды у всех были разные, но тема для разговоров была общая. Говорили о спасении отечества вообще и Козякинского района в частности. В качестве спасителей видели себя почти все. Особенно ясно видел себя Мирон Мироныч. Он суетился и требовал выдвинуть его кандидатом в числе первых, поясняя это тем, что не имеет постоянного источника дохода. С места встал Лев Аронович и с пафосом заявил, что доходы тут ни при чем, а к власти нужно допускать только опытных руководящих работников. Не утерпел и Куксов. Вздрагивая от возмущения, он призывал не держать его за дурака, отменить все льготы и попросил поддержать его кандидатуру. В стане райкомовцев наметился раскол. В полемику вступили и Вася с Пиптиком, приглашенные в качестве наблюдателей…
Ударом кулака об стол Потап прервал балаган и призвал собрание избирателей к порядку. На повестку дня был поставлен главный вопрос: кого и от какой партии выдвигать.
Первая половина вопроса решалась сразу: за иссключением товарища Мамая, в кандидаты записались всем составом. По второй половине начались прения.
Никто не хотел баллотироваться от демократов, скомпрометировавших себя повышением цен. Открещивались также и от 'зеленых', известных во всем мире своими хулиганскими выходками. Наиболее перспективными на выборах обещали быть коммунисты, с которыми трудящиеся связывали воспоминания о беззаботном прошлом. Неплохие шансы оставались и у аграриев, в лагерь которых перебегало все больше горожан. Положение предпринимателей было шатким. С одной стороны, у них имелись деньги, и в большом количестве, с другой — враги-пролетарии, которых тоже было немало. И если деньги могут решить все, то пролетарии те же деньги могут запросто и экспроприировать.
Масла в огонь подлил председатель, заявив, что во избежание конкуренции от каждой политической партии выдвигать можно не больше одного кандидата.
— Не путайтесь друг у друга под ногами, — наставлял он. — К власти мы пойдем одним путем, но под разными флагами. Флаги будут раздаваться в зависимости от склонности характера кандидата и наличия вакантных мест.
Крепкий коммунистический плацдарм достался директору базара. Остальные ниши заполнялись райкомовцами в добровольном порядке. Лишь вольный фермер проявил малодушие и попросил рассматривать его исключительно как избирателя.
— Ничего не выйдет, — строго повел бровью председатель. — Ввиду нехватки кадров в предвыборную борьбу придется включаться даже вам.
К неудовольствию Коняки, на него попытались навесить ярлык 'зеленого'.
— Нe хочу от 'зеленых'! — стал капризничать баптист. — Пусть Цап будет 'зеленым'.
— Афанасий Ольгович будет баллотироваться от аграриев, — холодно заметил Потап.
— Тогда запишите меня в националисты.
— Туда я вам лезть не советую — конкуренты затопчут. Возьмите невспаханную религиозную ниву. Хотите, мы вас выдвинем от исламских фундаменталистов?
— Не хочу! — фыркал Мирон Мироныч, продолжая сеять смуту. Сепаратиста пришлось
