этот вопрос со своим Окуневым… Чтобы он анонимки строчить прекратил… Мы же должны по каждому сигналу бдительность проявлять… Будто нам делать больше нечего…
— В каком смысле с Окуневым «решить»? — несмело поинтересовался я.
— Ну, по-мужски.
— В каком смысле «по-мужски»?
— Морду ему набей — и дело с концом! — сказал главный, раздражаясь. — То есть я тебе этого не говорил, конечно… А то, понимаешь, пишет на тебя… А ты у нас — перспективный физик… Профессор Сахаров о тебе хорошо отзывается… Кандидатская твоя в Москве всем понравилась… А из-за таких мелочей всю карьеру псу под хвост пустить можно! Это ты хоть понимаешь, голова твоя садовая?
— Понимаю… Учту… Приму меры…
— У меня всё.
— До свидания, — запоздало сказал я коротким гудкам.
Все это время Лидочка, которую я, конечно, звал Лидией Станиславовной, поскольку она была моей начальницей, с материнской нежностью наблюдала за мной, усевшись в кресло напротив. Лицо Мисс-86 менялось в зависимости от того, что она слышала.
Вначале оно было траурным, затем стало просто озабоченным, а в конце приобрело безмятежное выражение.
— Ну что там? — спросила она, принимая от меня трубку мобильного.
— Да в общем-то пронесло, — сказал я. — Велел провести с Окуневым разъяснительную работу вплоть до физического воздействия.
Лидочка очаровательно хохотнула и предложила выпить чаю с конфетами.
Мы перешли в ее кабинет из отдела «Проблем термоядерного движения» (по крайней мере такой была табличка на двери), где находилось мое рабочее место.
Там уже давно пускал в потолок тугую струю пара электрический чайник.
Мы встали у окна, закурили (закурили! никогда в жизни я не курил!) и принялись обсуждать общих знакомых. Каких-то Чудиков, Мареков, Пал Васильича и аспиранта-кубинца с четырехэтажным именем Элиас Фернандес Хосе Овьедо.
Из окна открывался прекрасный вид на город-атомщик Припять, зеленый и по-провинциальному уютный.
Крутилось колесо обозрения. На речном плесе разворачивался прогулочный теплоходик «Валя Котик».
Вдалеке нарезали петли высшего пилотажа два сверхзвуковых истребителя.
Но, конечно, над всем пейзажем — дородные трубы Чернобыльской атомной электростанции.
На бетонном куполе Восьмого энергоблока копошились человечки в оранжевых комбинезонах и касках.
Этот новейший энергоблок — безаварийный, безотходный, с умопомрачительным КПД — был спроектирован соседним отделом, тем самым, где трудился подлюнчик Окунев. А строили его югославские строители, веселые разбитные ребята с ослепительными южными улыбками, регулярно торжествовавшие над «нашими» в драках после субботней дискотеки.
С одним из них, прорабом Драганом, я даже пытался завести дружбу. Драган приглашал меня в родной Вуковар. Где бы он ни находился, этот Вуковар, в него мне уже хотелось, ведь за границей я, к своему величайшему сожалению, еще ни разу не был…
— А слышал новость по «Маяку» передавали? Что в Москву президентша американская прилетает? С генсеком у нее встреча. Наедине… Тет-а-тет!
— Как бы не дошло до греха! — сказал я и подмигнул Лидочке.
— Да ну тебя! Он же старенький уже, генсек наш дорогой, Владимир Владимирович. — Лидочка покраснела.
Я знал, что начальнице моей генсек наш товарищ Путин ужасно нравится и нисколечко не надоел за последние двадцать лет. Как, впрочем, и большинству моих соотечественников.
Я допил чай, вернулся в свой кабинет и принялся за чертежи. Но то ли чай оказался слишком крепкий, то ли выволочка начальства на меня подействовала, но сосредоточиться на проекте не получалось. Буковки плыли, цифирьки танцевали канкан, и хотелось только спать, спать и еще раз спать…
…Я сел на постели и посмотрел в усатую рожу будильника.
Двадцать минут восьмого. Довольно поздно для меня.
В комнате было уже светло.
Рядом, на двуспальной кровати, дрых Тополь.
Обычно я стелю ему в гостиной на диване. Но в этот раз на диване спала Гайка. А Тигрёнок — тому досталась раскладушка.
Я просунул ноги в тапки. Похлопал себя по щекам.
Но сон все никак не отпускал.
Странный это был сон на самом деле. На сон — по ощущениям — совсем не похожий. А похожий на что?
Правильно, на все предыдущие мои видения.
А если это не сон, а видение, значит… Страшное дело, что это значит!
Выходит, мне привиделось, так сказать, альтернативное будущее. А точнее, альтернативное настоящее!
Ведь в моем сне Лидочке Ротовой было в точности столько же лет, сколько ей было в мае месяце, когда я ездил к ней в Обнинск. Плюс-минус три года.
Каким, однако, успешным гражданским дрыщом был я в альтернативном настоящем! Кандидатом наук, старшим научным сотрудником. Небось каждый день к девяти на работу… Невеста из планового отдела… Тринадцатая зарплата… Премии… Отпуск в Крыму… Выволочки на ковре у начальства…
Но главное! В этом месте по моему хребту пробежали мурашки… В альтернативном настоящем из моего видения не было никакой катастрофы на Чернобыльской АЭС! Я сам, своими глазами видел целехонькую ЧАЭС! И не просто целехонькую, а приросшую новыми энергоблоками! А это, в свою очередь, значит… что я видел ту версию альтернативного настоящего, в которой Инвестор прибыл по назначению и — да, действительно! — смог предотвратить Катастрофу! Вот оно что!
Трясущимися руками я залил две ложки растворимого кофе кипятком и достал из холодильника стаканчик творога с изюмом.
Ложку за ложкой поглощая сладкое содержимое стаканчика, начал мерить шагами свою уютную кухню.
«Итак, Инвестор… Все-таки долетел! Несмотря на козни Севарена с его установкой, вызывающей ускоренный радиоактивный распад люцерния внутри «подсолнухов»! Ай да сукин сын! Ай да магнитофон с завода «Юпитер»! Вот же спроектировали простые советские инженеры штуковину!». Через три минуты, отбросив пустой пластиковый стаканчик в мусорное ведро, я уже тряс за плечо Тополя.
— Костя, вставай… Ну вставай же, дебилоид!
Я знал, на слово «дебилоид» Костя реагирует однозначно и бурно.
— Как ты меня назвал? А ну-ка повтори! — Костя открыл глаза и посмотрел на меня с яростным напором.
— Вставай. Ехать надо. Срочно.
— Куда ехать?
— В Потоки.
Возле автобусной остановки «Дачи» нас остановил хорватский военный патруль.
Я вышел из своей «Хонды», тоскливо обводя взглядом серый бетонный короб остановки, расписанный разноцветными матюгами, и плутоватые нажранные морды анфоровских вояк. Чувствовалось, что последний раз нога вольного сталкера ступала здесь лет пять назад, а прорыв Периметра здесь видели разве что во времена знаменитого отжига старины Хемуля и его оторванной тройки пиндостанских туристов.
— Капрал Беливук, — представился старший патруля. — Куда езжать? Показать пропуск!