Тот, кто мужествен, способен искренне любить! По пути греха не может верный муж пойти, Если встанет добродетель на его пути. Если яблоню весною сглазит глаз дурной, То никто плодов не вкусит с яблони такой. Твари здесь на нас смотрели сотней тысяч глаз, И поэтому не вышло ничего у нас. Что прошло, — пускай. Не будем плохо поминать. В том же, что осталось, должен честь я сохранять. Клятвой тайною и явной здесь поклялся я, Перед небом и землею обещался я: Если ночь благополучно наконец пройдет И охотницу добычей дичь сама возьмет, — То отныне я пред богом обручаюсь с ней И по всем законам брака сочетаюсь с ней». Девушки его речами были смущены, Набожностью столь примерной были сражены. Две сообщницы склонились перед ним главой, Восклицая: «Слава чистой совести такой, Что посеяла благие в сердце семена, Что дурному совершиться не дала она! О, как много мнимых тягот видим мы кругом, Что нежданно озаряют счастьем и добром! О, как часто от несчастий человек храним Тем, что горько называл он бедствием своим!» А. когда светильник мира над горами встал И сияньем с горизонта глаз дурной прогнал,— Астролябии рассвета стрелка замерла И столпы небес паучьей сетью оплела, С ярким факелом в деснице ветер прискакал, И хозяина из сада в город он умчал. От непрошеных помощниц тех освобожден, Вновь султана знамя поднял по-хозяйски он. Но вчерашней ночи пламя тлеющим костром Вспыхивало — и сильнее пламенело в нем. В городской свой дом вернувшись, слово он сдержал. Цели он своей немедля добиваться стал. С той ночной луною браком сочетался он, Уплатил калым достойный, как велит закон. Чистый перл непросверленный лалом просверлил, И когда петух проснулся, Рыбу усыпил. Погляди: от птиц до Рыбы — и теперь и встарь — Жаждут именно того же человек и тварь. Он счастливцем был, что воду чистую открыл, И в дозволенное время сам ее испил. Он нашел родник, как солнце чистый, — в нем — добро, — Как жасмин чистейший, белый, словно серебро. Происходит свет прекрасный дня — от белизны. И от белизны небесной светел блеск луны.
