приключение, ему казалось, что они минут десять продирались сквозь сугробы различной величины, но Амалия словно ничего не замечала.
– Вот, – доложил Еремей и остановился, пыхтя от напряжения.
Амалия огляделась. Где-то жалобно завыла собака, но вскоре умолкла.
– То есть там, – указала Амалия на покосившиеся домишки в сотне шагов от них, – Фаянсовая улица, а поперек идет Хрустальная?
– Так точно, сударыня. Ближе к проспекту – Глазурная, ежели вам угодно знать… И еще Стеклянная.
Амалия повернулась спиной к огням, которые один за другим загорались в домах. Впереди были только ветер и тьма, в которой раскачивались редкие деревья, похожие на озябших драконов.
– А там ничего нет, – объяснил Еремей. – Мы ж на самой окраине… Там, – дворник махнул рукой куда-то в сторону, – железная дорога. Станция Второй Петербург, но от нас до нее ой как далеко…
– Quod erat demonstrandum, – буркнула Амалия.
– Что? – удивился Еремей.
– Ничего. Идем.
Они пошли обратно на Фаянсовую улицу, и под фонарем Амалия достала кошелек. Мелочи в нем больше не оказалось, но она не стала колебаться и дала дворнику полтину.
– Возьми… Не стану говорить, чтобы ты выпил за мое здоровье, лучше купи что-нибудь жене или детям… полезное.
Еремей открыл рот, но тотчас же опомнился и бросился открывать перед Амалией дверцу экипажа.
– Сударыня… ежели что, мы завсегда…
Он кричал еще какие-то бессвязные слова, но Александр не вслушивался в них. Амалия попросила кучера везти их на Невский, и как можно скорее.
– Вы не замерзли? – спросил Александр «корреспондентку».
– Что? – Девушка сняла пенсне и удивленно посмотрела на него. – Ах, это! Нет.
– Вы сказали «что и требовалось доказать», – напомнил Александр латинскую фразу, которую она процитировала. – Вы знали, что Николая Петрова убили в другом месте, перевезли на окраину и оставили там?
– Нет, – покачала головой Амалия, – я не знала. Но подозревала. Промежуток между убийством и обнаружением тела сразу же меня насторожил. Но ведь могло быть и так, что Петрова убили там, где его бы не сразу нашли. Потом, когда я разговаривала с доктором, он сказал, что Петров не ожидал нападения и что его душили сзади. Вроде бы вполне характерно для грабителей, так что я засомневалась и решила все посмотреть на месте. Однако вы сами слышали, что говорили свидетели. И еще эта карета…
Девушка поморщилась. По правде говоря, карета беспокоила ее больше всего – ведь точно такую же старую, не привлекающую внимания карету дядя Казимир видел совсем недавно на Екатерининском канале.
Получается, Петров как-то причастен к убийству императора? Милый юноша, всегда ужинавший дома? А что, почему бы и нет… Жизнь научила Амалию, что человек по природе своей невероятно противоречив. Настолько, что, если вдруг встречаешь цельную личность, это должно вызывать подозрение.
– И что вы намерены предпринять теперь? – поинтересовался Александр. – Пойдете в полицию?
– Сейчас? – усмехнулась Амалия. – Вряд ли они станут сейчас мне помогать. Нет, я собираюсь все сделать сама.
– Каким же образом?
– Навещу друзей Петрова, узнаю, что студент делал в последние дни. Выслушаю сотню подозрений, тысячу сплетен и десять тысяч глупостей, но хоть что-нибудь среди них укажет мне правильный путь. Кроме того, придется еще раз навестить мать Петрова, попытаться разговорить ее. Вот это будет очень непросто, потому что сегодня я не сдержалась. Но меня так разозлил ее поступок… то, что она уничтожила письмо…
Александр поймал себя на мысли, что говорить «разозлил» – не самый лучший тон, потому что приличные люди не злятся или, во всяком случае, если и злятся, то не показывают этого. Бетти бы, наверное, сказала «фраппировал», «изумил» или что-нибудь подобное. Впрочем, Бетти бы никогда не поехала на рабочую окраину, чтобы выяснить подробности, касающиеся пропавшего жениха ее горничной.
– О чем вы думаете? – спросила Амалия.
Барон так растерялся, что почувствовал, как краска бросилась ему в лицо.
Нет, это просто поразительно! Неужели она не понимает, что нельзя задавать подобных вопросов? Вообще нельзя!
– Я думал о своей невесте, – неловко проговорил Александр, дабы не прослыть невежей.
– Ах… – со значением протянула Амалия. – Так ее и вижу: она родовита, из богатой семьи и, конечно же, красавица.
– Вы с ней знакомы? – удивился офицер.
– Ну, конечно же, нет!
И девушка засмеялась. Самолюбивому барону вновь показалось, что она смеется над ним, и невольно Александр обиделся.
– Вряд ли вы достойны чего-то другого, – добавила Амалия, перестав смеяться.
Положительно, она выбивала его из колеи. Причем, начал он подозревать, нарочно, потому что ей явно нравится его дразнить.
– Я ее недостоин, – проворчал он. – К тому же сегодня я имел несчастье огорчить ее.
– О! Вы поссорились?
Александр вспыхнул. Амалия наклонилась к нему.
– Ну так я научу вас, как быстрее всего помириться. У вашей невесты есть лучшая подруга?
– Есть, – нехотя признался Корф. – И что?
– При следующей встрече, – объявила Амалия, – общайтесь только с подругой. И будьте с ней полюбезнее, а на невесту не смотрите. Ручаюсь, она очень быстро вас простит.
– Не вижу связи, – тоном ледяного сфинкса промолвил Александр. – Почему девушка должна простить меня, если я буду любезен с ее подругой?
– Она простит вас, если вы будете любезнее с ее подругой, чем с ней, – уточнила Амалия. – Правда, тут важно не перестараться, потому что иначе она может всерьез с вами поссориться. Просто женщины очень, очень загадочные существа.
И спутница барона вновь беззастенчиво рассмеялась.
– И к тому же хитрые, – не удержался Александр, косясь на нее.
– Нет, нет, об этой маленькой хитрости мне рассказал мой брат, – пояснила Амалия. Облачко набежало на ее лицо. – Впрочем, довольно давно.
Ну конечно, подумал Александр, она оттого и выглядит умнее своих лет, потому что ей довелось уже видеть смерть. Столкнувшись с ней, человек по-иному начинает смотреть на многие вещи. И сам он разве не переменился после того, что случилось с ним вчера?
Амалия вышла возле своего дома, а кучер повез Александра дальше, на Офицерскую. И хотя при расставании молодой человек не дал никаких обещаний и вовсе не обязался помогать Амалии дальше в ее расследовании, у него было такое чувство, словно он бросает ее на произвол судьбы.
Девушка взбежала по лестнице. Звонок, из раскрытой двери наплывает волна тепла… А у Аделаиды Станиславовны, стоящей на пороге, вид озадаченный и радостный одновременно.
– Амалия… там письмо… для Даши. Угадай, от кого оно?
Глава 18
Вавилонские толки
– Россия – держава, не похожая ни на какую иную страну мира. У России свой, особый путь, и этого нельзя отрицать.
– Нет, милостивый государь, Россия – это Европа! Или, по крайней мере, должна быть Европой. Всякий иной путь для нее губителен.
– «Является» и «должна быть» – разные вещи, милостивый государь!
