— Завтра, в шесть вечера.
— В шесть? — Он услышал ее легкое дыхание в трубке. — У нас занятия до семи вечера… Ладно, я сорвусь с последнего часа.
— Так ты… придешь? — От волнения голос Кости прервался.
— Конечно приду! А кто там еще будет?
— Мои друзья… — Костя непонятно чего испугался. — А вообще народу, наверно, соберется совсем мало…
— Так это где?
— Приглашение тебе будет оставлено у вахтера. Пиши адрес…
— Подожди, я возьму бумагу и ручку.
«Она ждала звонка Мухи…» Костя почувствовал, что слезы, внезапные, сокрушительные, подступают к горлу.
— Пчелка, диктуй!
— Сейчас…
— Да ты что? Ты плачешь?
— С чего ты взяла? Пиши…
…Маленький концертный зал был слабо освещен, только горели контрольные табло над входными дверьми. Всего человек двадцать собралось здесь: сидели в одиночку, парами, группами, тихо переговаривались.
В центре зала был широкий проход между рядами, и тут сидели Костя, Эдик и Кирилл. Костя все время оглядывался на дверь, которая была открыта; из вестибюля через нее падала полоса яркого света. Костя нервничал: уже без десяти шесть, а Лены все нет.
— Не придет, — сказал, усмехнувшись, Кирилл.
— Чуть-чуть опоздать для девчонки, — сказал Эдик, — просто необходимо.
К мальчикам подошла пожилая седая женщина с высокой прической, в черном платье, очень взволнованная.
— Костя, тебя поставили первым.
— Я знаю, Надежда Львовна, — ответил он, не спуская взгляда со входной двери.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила Надежда Львовна.
— Да, — сказал Костя. — Должна прийти одна…
— Приятельница, — подсказал Эдик.
— Поклонница, — уточнил Кирилл.
— Господи! — всплеснула руками Надежда Львовна. — Мало того, что ты пропустил пять занятий! Еще приятельница! Костя! Я прошу тебя творчески сосредоточиться! Думать только об исполнении. Скрипка, одна-единственная скрипка, должна быть сейчас всем твоим существом.
— Не волнуйтесь, Надежда Львовна, — сказал Костя. — Все будет как надо. Я в хорошей форме.
— Я надеюсь, надеюсь! — Надежда Львовна быстро, шурша платьем, пошла к сцене.
— Совершенно непонятно, Константин Витальевич, — сказал Кирилл, — ваше легкомысленное поведение. В такой ответственный день думать лишь о ней, о ней, о ней!
— Теперь я вижу, — серьезно сказал Эдик, — он влюблен.
— Бред! — засмеялся Кирилл. — Любовь в наш взбесившийся век… Выдумки поэтов и сентиментальных безумцев прошлого, леди и джентльмены! Признаю: есть влечение полов, физиология. И, если с этой точки зрения взглянуть на предмет по имени Лена…
— Прекрати! — с такой яростью повернулся к нему Костя, что Кирилл невольно отшатнулся.
— Костя, ты что? — тихо спросил Эдик.
— Да, я люблю ее, — ответил Костя. — Люблю, понимаете?
— Я не понимаю, — насмешливо сказал Кирилл.
— Я не знаю, как объяснить. — Костя смотрел на дверь. — Просто… Просто я не могу без нее жить. Вот ее вдруг не станет, и я умру. Поймите! — Отчаяние было в его голосе.
— Ромео и Джульетта, — опять усмехнулся Кирилл.
— Хорошо, — заговорил Костя. — Меня ты понять не можешь. А Ромео и Джульетту? Они же не смогли жить друг без друга!
— «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», — продекламировал Кирилл. — А вообще… — Он стал вдруг серьезным. — Не верю. Выдумал все Шекспир! Скажите, что-нибудь подобное вы видели в жизни? Или хотя бы слышали от знакомых?
— Вот, — сказал Эдик, кивнув на Костю. — Смотри на него. И слушай.
В этот момент в дверях появилась Лена в простом тесном платьице, с сумкой через плечо. Несколько мгновений она стояла в полосе яркого света, оглядывая зал, увидела ребят, быстро пошла к ним по проходу между рядами. Три друга молча смотрели на нее. Костя подался вперед, все в нем ликовало; «Она пришла! Пришла! Пришла!..»
— Привет, Пчелка! — запыхавшись, сказала Лена. — Я опоздала, да? Прости! — Девочка взглянула на Эдика, потом на Кирилла. Тень скользнула по ее лицу. Она сказала несколько растерянно — Привет…
— Салют! — ответил Эдик.
Кирилл встал и, не спуская с Лены насмешливого взгляда, раскланялся.
Лена отвернулась от него, осмотрела зал, сказала:
— Как здесь интересно! — И села на свободный стул.
— В этом не лучшем из миров, — сказал Кирилл, — много всего интересного. Например, негритянский джаз или ночное кафе с программой. — Он продолжал бесцеремонно, открыто рассматривать Лену. — Ты знаешь, что такое стриптиз?
— Перенасытился буржуазной прессой, — перебил Эдик. — Большой специалист по ночным заведениям Сохо…
Он не успел договорить — его перебила Лена; она повернулась к Косте, сказала резко:
— Пчелка, я советую тебе гнать его отсюда.
— Кого? — растерянно спросил Костя.
— Вот этого! — Лена ткнула пальцем в Кирилла.
— Но почему? — изумленно спросил Костя.
— Потому что он предатель!
Кирилл вскочил со стула:
— Ты, поосторожней на поворотах… — Растерянность и испуг прозвучали в его голосе.
— А что будет? — насмешливо спросила Лена и, быстро встав со стула, вплотную подошла к Кириллу. — Так сам расскажешь? Или я?
— Да ты!.. — Кирилл отступил на шаг, думая, что предпринять.
— Ребята, ребята, перестаньте! — ничего не понимая, беспомощно сказал Костя и встал между Леной и Кириллом.
И в это время послышался голос Надежды Львовны:
— Костя! Костя! Пчелкин! Разве ты не слышал? Скорее! На сцену.
В первом ряду уже сидели члены комиссии за низким столиком, подсвеченным боковыми лампами. Перед ними лежали листы бумаги, стояли бутылки минеральной воды и стаканы. Члены комиссии тихо переговаривались.
Костя повернулся к сцене, увидел Надежду Львовну, которая махала ему рукой, нагнулся к уху Лены, прошептал порывисто:
— Я буду играть для тебя! — И быстро пошел к сцене, поднялся по боковой лестнице и скрылся за кулисами.
Теперь они сидели рядом: Лена, Эдик, Кирилл.
— У тебя явные нарушения психики, — начал было насмешливо Кирилл, повернувшись к Лене. — Надо лечиться. И я предлагаю…
— Умолкни! — сказала Лена с такой ненавистью, что Кирилл мгновенно оборвал себя на полуслове.
Эдик покосился на Лену, нагнулся к ее уху, спросил серьезно, с оттенком грусти:
