время усиленно разрабатывается возможность автономной запитки… но лично я остаюсь сторонником старой модели. На что это будет похоже, когда мы потащим с собой видеоны на вокзалы и в аэропорты…
Мальчик скорчил гримасу. Очевидно, что именно этого он бы и хотел.
Уже не раз писатель пытался во время очередной паузы задать вопрос, но все откладывал. Наконец решился.
— Профессор, меня всегда волновал вопрос об ответственности творца. Скажите, думали ли вы о возможных последствиях, когда приступили к созданию видеона?
Этот вопрос задавали ему столько раз, что Лемхович ответил не раздумывая.
— Вначале — нет. Думаю, это свойственно всем, кто начинает что-то изобретать. Создание чего-то нового настолько увлекательно, что забивает все остальные чувства. Но за те два года, пока создавался прототип, у меня было достаточно времени, чтобы подумать о будущем нового вида искусства. И я пришел к убеждению, что видеон будет полезен людям.
— Вы и теперь придерживаетесь этого мнения? — настаивал писатель.
— Да. Но здесь есть социолог. Думаю, он лучше меня сможет прокомментировать общественную роль видеона в современной жизни.
Лемхович откинулся в кресле и вдруг спросил себя: почему он пытается переадресовать задаваемый ему вопрос кому-то другому?
— Профессор Лемхович прав, — начал социолог. — Видеон оказался весьма полезным средством развлечения. Он нашел место в досуге личности — и более того. В годы так называемого видеонного бума на Западе раздавались голоса, предрекающие наступление кошмарного периода, когда люди начнут делить время единственно между работой и видеоном. Реальность же оказалась гораздо более спокойной.
— И все же огромная популярность видеоники порождает опасения, что новое искусство может вытеснить старое! — возразил писатель.
— Я не специалист в области искусств и могу судить лишь как обычный человек, — вмешался Лемхович. — Вспомните, после появления видеона многие утверждали, что телевидение исчезнет. Но мы встретились здесь, в студии, а не на улице, не правда ли?
— К счастью, да! — поспешил внедриться ведущий.
— Мое мнение таково, — горячо заявил Лемхович. — Да, видеон может конкурировать с фантазией писателя. Но означает ли это, что писатель проигрывает? Нет! Лично мне, а я уверен, и многим другим, книга часто доставляет гораздо больше удовольствия, чем видеон. Наверное, потому, что с помощью печатного слова человек чувствует себя сопричастным Творцу, его собственная фантазия доразвивает недосказанное. Не знаю, может быть, видеоника окажет воздействие на литературу. Возможно, уменьшится количество «описательных» романов и увеличится доля литературы, которая направлена на решение духовных проблем человека. Но это всегда было главной задачей писателей. Ведь так?
Писатель с неохотой кивнул.
— А как вы оцениваете некоторые оригинальные формы видеонных программ, которые появляются в последнее время? — спросил социолог.
Лемхович пожал плечами.
— Как и всякое новое искусство, видеон проходит этапы эксперимента и творческого поиска. Делаются попытки создания абстрактного видеона — непрерывной, случайной игры цветов и теней, линий и пятен. Несколько раз мне приходилось видеть подобные зрелища. Красиво… но начинает утомлять через какое-то время. Может быть, этот тип видеона в будущем найдет применение как предмет интерьера, нечто типа постоянно меняющейся абстрактной картины. Но давайте не будем опережать события…
Лемхович замолчал и слегка приподнял руку, чтобы незаметно взглянуть на часы. Беседа начинала его утомлять. Даже дуэль с ведущим перестала волновать. Ему казалось, что он поступал глупо, изливая на журналиста неприязнь к коллегам.
— Я слышал, что на Западе видеонные зрелища совсем другие, — колеблясь, спросил механик.
— Исходя из собственного опыта, скажу, что не вижу особой разницы, — возразил Лемхович. — И там все то же — герои, непредсказуемые действия…
Вообще-то до него тоже доходили отрывки со временного мифотворчества — слухи о необычных видеонах. Распространялись легенды, что кто-то из милиционеров дал задание разработать специальную программу, в которой человек, которого ненавидят, подвергался бы бесконечным адским мукам. Лемхович не знал, можно ли верить слухам. В принципе, разработка такой спецпрограммы не представляла особых трудностей, было бы кому ее оплатить. Но подобные детские игры лишь признак слабоумия и ничего больше.
Были слухи и другого рода — совсем уж невероятные. Из «осведомленных» источников следовало, что в некоторых странах с диктаторскими режимами с помощью сверхмощных видеонов якобы исследовались возможные варианты поведения противников власти. Лемхович неоднократно высказывался против такого глубоко укоренившегося заблуждения. Чтобы предусмотреть реакцию конкретного человека, нужно полностью скопировать его характер, а эта задача все еще не была решена даже в самых передовых психофизических лабораториях.
— Не буду скрывать общеизвестные факты, — продолжал Лемхович. — На Западе массово производятся видеонные программы, полные секса и насилия. Вот они действительно, можно сказать, отнимают хлеб у писателей этих жанров. Но согласитесь, искусством там и не пахнет, а значит, нет смысла привлекать подобные случаи к проблеме конфликта между видеоникой и другими видами искусств… Мне приходилось смотреть образцы видеонной порнографии. Да, они выходят за рамки вообразимого. И тем самым действуют скорее отталкивающе, чем интригующе, на нормального человека.
И наступил момент. С безошибочной интуицией, приобретенной в бесконечных интервью, Лемхович улавливал приближение самого важного вопроса, того, на который и сам не мог бы ответить. И действительно, чертежница, нервно ломая пальцы, заговорила:
— Понимаете, профессор, иногда я испытываю чувство, что герои у меня в видеоне живые. И тогда меня охватывает какое-то неясное чувство стыда, подлости с моей стороны… Они страдают, борются, радуются, а я как бы подглядываю за ними в замочную скважину…
Лемхович опять вздохнул. Да, эта стыдливая молодая дама имела право. Но что он может ей сказать? Поделиться собственными волнениями по поводу судьбы Игнасио, рассказать о ночном разговоре с Мартой? Или описать свои самые кошмарные тревоги, мысли о будущем мире, состоящем наполовину из людей, наполовину из призрачных друзей… Нет смысла.
— О, успокойтесь, прошу вас, — заявил он с фальшивой уверенностью, пытаясь выглядеть убедительным. — Подобное чувство ничем не оправдано. Во всяком случае, что касается видеона, это то же самое, что смотреть спектакль в кино или по телевизору.
— И все же… — неуверенно возразила чертежница.
— Хорошо, попробую убедить вас другим способом, — быстро перебил ее Лемхович. — Здесь мы довольно долго говорили о памяти и ее роли в создании видеонного действия. Как я уже объяснял, память должна содержать огромное количество информации об условиях в конкретной обстановке. Для описания характера действующих лиц остается одна четверть объема памяти. Поверьте мне на слово, для создания реальной видеонной личности объем долговременной памяти должен быть увеличен на два порядка, то есть в сто или несколько сотен раз. Но и тогда результат может быть отрицательным. Хотя, насколько мне известно, еще никто не пытался создавать видеон с таким объемом памяти и, скорей всего, не будет
