пытаться в течение ближайших десяти лет.
Говоря все это, Лемхович следил за лицом молодой дамы и видел, что она постепенно успокаивается. Он знал, что пытается обмануть не только ее, но и самого себя. Но придет день расплаты за осознанное заблуждение, ибо чем дольше откладываешь решение вопроса, тем труднее будет на него ответить.
И вдруг Лемхович вздрогнул. Несколько мрачных предчувствий ударили ему прямо в сердце, пока тщедушный научный сотрудник говорил что-то на незнакомом языке. Переводчица перевела:
— Здесь вы ошибаетесь, профессор. Всего несколько дней назад в нашем Национальном исследовательском центре по видеонике был проведен именно такой эксперимент.
Он несколько лет ждал того, что это произойдет именно так — неожиданно, во время случайного разговора. И все же, когда тревоги переросли в реальность, Лемхович не смог удержаться на высоте. Он в смятении поворачивался то к собеседнику, то к камере и говорил неясно, теряя нить беседы:
— Что?! Прошу прощения. Примите мои поздравления, коллега! Как вам удалось справиться с такой памятью?.. О, простите еще раз. Мне не хотелось бы утомлять зрителей беседой специалистов, но по окончании передачи я с удовольствием бы посетил ваш центр. А сейчас позволю себе задать вам еще один вопрос. Эксперимент прошел успешно?
Ведущий ничего не понимал. Понимал он лишь то, что Лемховича наконец прижали к стенке. Роли как будто поменялись. Профессор слушал с нетерпением, чуть ли не подпрыгивая в кресле, а научный сотрудник отвечал степенным, академичным тоном:
— К сожалению, ни да ни нет. За основу мы приняли стандартную научно-фантастическую программу «Грэм Троол, разведчик Галактики». Около полутора лет мы работали над совершенствованием образа, над разработкой дополнительных деталей. Несколько дней назад решили, что программа полностью готова, и включили видеон. Первые минуты все шло хорошо. Потом в видеоне возникли самовозбуждающиеся колебания, и логический фильтр вышел из строя. Мы опять включили видеон. И опять все было нормально. Лично я не видел столь хорошо работающей программы. Но спустя несколько часов опять появились помехи, и под конец логический фильтр не смог погасить колебания. Система перегрузилась, начала выдавать какую-то бессмыслицу… и не успели мы отключить ее на более длительное время, как основные блоки рассыпались. Просто не знаем, чем можно объяснить неудачу. Кто-то из коллег даже подкинул «бредовую идею», что якобы Грэм Троол взбунтовался против своих создателей…
Лемхович медленно приходил в себя. «В этот раз не вышло, — подумал он. — А в следующий? Или в следующий за следующим? Восемнадцать лет назад джинн был выпущен из бутылки, и никто не сможет загнать его обратно».
— Спасибо, — устало сказал он. — Я вижу, что вы работаете очень серьезно, и, наверное, через какое-то время вам удастся стабилизировать систему. Но до тех пор верю, что у нашей собеседницы нет оснований для беспокойства.
Внезапно, заглушая слова переводчицы, в наушники кто-то закричал:
— Стоп! Немедленно прекратите передачу! Вы что, не видите, что происходит? Отключитесь! Какой идиот подключил программу видеона к камерам в студии?
Оцепеневшие гости за столом оглядывались вокруг. Только ведущий проявил быстроту реакции. С профессиональной улыбкой он повернулся к одной из камер.
— Позвольте мне, дорогие телезрители, поблагодарить вас от имени профессора Лемховича за интересную беседу. Далее смотрите развлекательную программу из Будапешта.
Беседа закончилась.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БЕССИЛИЕ «ИГРОКОВ»
…Все новые и новые галлюцинации в бесконечном пространстве коридора, и бесчисленные новые миры, в которых он искал «игроков», так и не найдя. Но сейчас он впервые столкнулся с тем, что выходило за рамки знакомой утомительной бутафории. И прежде чем понять, что это такое, Грэм испытал дрожь. Он стоял и медленно озирался вокруг. Небольшой зал со стенами из меняющего цвет пластика типа «хамелеон». Над его головой висели десятки прожекторов с большими белыми номерами. Между ними с потолка спускались гибкие металлические щупальца с миниатюрными камерами наверху. Одна из коротких стен зала была стеклянной, и за нею виднелся огромный пульт, усеянный всевозможными ручками, кнопками и экранами. Возле пульта сидело несколько человек. Один из них нагнулся к встроенному микрофону и, запустив пальцы в свои реденькие волосы, кричал:
— Стоп! Немедленно прекратите передачу! Вы что, не видите, что происходит? Отключитесь! Какой идиот подключил программу видеона к камерам в студии?
— Позвольте мне, дорогие телезрители, поблагодарить вас от имени профессора Лемховича за интересную беседу, — произнес мягкий мужской голос за спиной Грэма. — Далее смотрите развлекательную программу из Будапешта.
Грэм резко обернулся. В другом конце зала металлические щупальца сгрудились над большим круглым столом. Объективы их камер были устремлены к сидевшим за столом восьми человекам — пятерым мужчинам, двум женщинам и мальчику. Судя по их одежде, он опять попал в какую-то прошлую эпоху. Но особенно странным выглядело то, что во всей обстановке не было той нарочитости, того ожидания чего-то необыкновенного, что было так характерно для миров, где командовали «игроки».
У него в душе возникло неясное предчувствие. Эти люди… Не похоже, что ими кто-то управляет. Жизнь, свобода, воля витали возле них. Они были невидимы, но ясно ощутимы, как тепло от раскаленного металла. Неужели он попал наконец в мир, над которым не властна чужая воля, где человек — это человек, а жизнь — это жизнь, такая, какой она и должна быть?
Непонятно почему, но они его не замечали. Может быть, потому, что их взгляды были устремлены куда-то в сторону, на установленные рядом один с другим древние плоские телевизоры. Чтобы посмотреть, что же их так заинтересовало, Грэм сделал несколько шагов к столу и тоже взглянул на экраны.
Ничего… Все экраны показывали одно и то же — группу за круглым столом, только с разных ракурсов. Обычная картина, никак не объясняющая вытянутые лица сидящих за столом людей.
И вдруг он понял. Они смотрели только на один экран — тот, на котором образ Грэма, стоящего у стола, закрывал часть изображения. Вздрогнув, он перевел взгляд с экрана на экран. На двух из них картина была такова, что Грэм не попадал в кадр. Но на остальных… Они вмещали стол, пространство вокруг стола, людей… Не хватало лишь одного.
Грэма.
Вновь и вновь его взгляд пробегал по экранам, подтверждая тревожную истину. На одном экране его образ присутствовал, другие два не захватывали пространство, в котором он находился, а для остальных пяти он был словно невидим.
— Что здесь происходит?.. — произнес он неузнаваемым хриплым голосом.
Люди вздрогнули, один из них приподнялся в кресле, но остальные продолжали смотреть на экраны, и никто не обратил свой взгляд в сторону Грэма. Там, за стеклянной стеной, мужчина с жидкими волосами двигал рукой на пульте. Красные лампочки миниатюрных камер гасли одна за другой, и вместе с ними гасли экраны.
Из-за стола поднялся пожилой мужчина в коричневом костюме с густой седой шевелюрой. Его рука, поднятая вверх, слегка дрожала.
— Прошу вас, не отключайте все! Оставьте эту камеру… да, третью. Пожалуйста…
Среди погасших матовых окошек экранов остался гореть только один белый прямоугольник — тот, на котором был виден образ Грэма. Люди за столом продолжали смотреть на него так, словно увидели нечто
