и, более того, полагает, что само это мировоззрение выросло из ритуальной практики[49]. Однако он существенно психологизирует процесс формирования философских понятий. Как мы видели, философия начинается тогда, когда происходит интериоризация ритуалистической деятельности, ее перенос в сферу воображения. Уже в Ведах, убежден Дасгупта, присутствует некая монистическая тенденция, хотя и очень еще неясная и невнятная, и именно ее развивают впоследствии авторы Упанишад, а через них — и все остальные индийские философы и религиозные деятели. Но развитие этой тенденции стало возможным только с распространением практики «мысленных ритуалов».
Вторым важным условием для развития этой тенденции была присущая (якобы) древним ариям склонность к философским размышлениям. Они не просто жили в своем мире — добывали средства для жизни, боролись с врагами, молились богам, — но и задавались вопросами о том, откуда взялся этот мир, почему в нем все происходит так, как происходит, а не как-то иначе, и т. п. Иными словами, здесь перед нами, известный образ «дикаря-философа», сформированный Э. Тайлором [50]. Для древнего ария, согласно Дасгупте, вопросы непосредственного выживания были в ценностном отношении второстепенными, главным же был вопрос о происхождении и смысле Всего.
Интересно при этом, что dasa Дасгуптой если и упоминаются, то достаточно редко. Арийская цивилизация для него — цивилизация автокоммуницирующая. «Система человеческих коммуникаций может строиться двумя способами. В одном случае мы имеем дело с некоторой наперед заданной информацией, которая перемещается от одного человека к другому, и константным в пределах всего акта коммуникации кодом. В другом речь идет о возрастании информации, ее трансформации, переформулировке, причем вводятся не новые сообщения, а новые коды, а принимающий и передающий совмещаются в одном лице. В процессе такой автокоммуникации происходит переформирование самой личности, с чем связан весьма широкий круг культурных функций от необходимого человеку в определенных типах культуры ощущения своего отдельного бытия до самоопознания и аутопсихотерапии»[51].
Дасгупта, по всей видимости, выделяет в цивилизации древних ариев именно второй тип коммуникации как ведущий. Иными словами, если для Радхакришнана эволюция индийской цивилизации происходила благодаря обмену информацией с другими культурами и посредством разработки способов кодирования инокультурной информации при помощи старых, относительно неизменных кодов (неизменность которых обеспечивала и обеспечивает относительную стабильность и самотождественность индийской цивилизации), то для Дасгупты стабильность и самотождественность индийской цивилизации — это стабильность ее информационного, содержательного аспекта, в то время как ее формальный, структурный аспект — коды — постоянно изменяется, эволюционирует, но при этом коды никогда не заимствуются извне — они порождаются самой культурой в процессе автокоммуникации, так что и с формальной стороны, и с содержательной цивилизация остается замкнутой системой.
Таким образом, если у Радхакришнана эволюция от Вед к Упанишадам выглядит как активный обмен сообщениями между арийской культурой и внешним миром, впитывание ею новой информации, а потом ее переформулирование в старых, ведических кодировках, то у Дасгупты имеет место процесс разработки новых кодировок, стимулируемый неспособностью старых в применении к одному и тому же, содержательно неизменному материалу обеспечить получение ответов на философские вопросы.
§4. Буддийская философия как результат развития ведической идеологии.
Буддизм, как одна из важнейших и влиятельнейших идеологических систем древней Индии оказал исключительно сильное и всестороннее воздействие на индийскую философию и на индийскую ментальность в целом. Естественно, что индийские философы, в том числе и историки философии, не могли пройти мимо этого учения, составившего целую эпоху в истории индийской философии. Дасгупта и Радхакришнан также не обошли вниманием учение Будды.
Рассмотрим вкратце вопрос о месте личности Будды в истории Индии. Как известно, Сиддхартха Гаутама, которому суждено было впоследствии стать Буддой, родился в царской семье. Царь, которому мудрец Асита Дэвала предсказал, что царевич станет либо величайшим религиозным деятелем, либо величайшим светским правителем, желая для своего сына царской судьбы, всячески оберегал его от столкновений с реальной жизнью, изолировав его от остального мира. Это, однако, не спасло будущего Будду от четырех роковых встреч (со стариком, с больным человеком, с погребальной процессией и со странствующим монахом), побудивших его искать причины страданий и способы избавления от них[52]. В поисках этих способов он учился у великих мудрецов и аскетов Алары Каламы и Удраки Рамапутры, но скоро превзошел учителей в медитативных способностях и покинул их, говоря, что их методы не ведут к нирване[53]. Пойдя по собственному пути в этих поисках, Сиддхартха вскоре обрел пробуждение и после недолгих колебаний начал проповедовать Дхарму. Скончался он в городе Кушинагаре в возрасте восьмидесяти лет. Так, во всяком случае, излагается биография Будды Ашвагхошей в «Буддачарите»[54] .
Первое, что становится видно при рассмотрении жизни самого Будды, его последователей, его конкурентов — это их происхождение. Большинство из них были кшатриями, из чего можно сделать вывод, что эпоха Будды была временем, когда традиционная власть брахманов пошатнулась и протагонистами эпохи стали члены второй варны. Следует учитывать при этом, что «Будда жил не в современном мире и о его классовой принадлежности как таковой нельзя судить по нашим нынешним стандартам»[55]. Место Будды, Джины Махавиры (основателя джайнизма) и прочих следует рассматривать с позиций того, к какой варне они принадлежали. В сущности, деятельность Будды в религиозно-идеологической плоскости имела то же направление, ту же интенцию, что и деятельность светских лиц, облеченных властью, в плоскости социально-политической. Отсутствие единого политического союза или государства, которое объединяло бы в те времена всю Индию и было бы стабильным, совершенно верно отмечено Радхакришнаном; справедливо, возможно, и его замечание о нравственном упадке общества. Однако эти явления следует изучать, не выпуская из поля зрения более широкий исторический контекст.
Совершенно очевидно, что, как не было политически единой Индии при Будде, так не было ее и ранее. «Базисом политической и социальной организации ариев эпохи Ригведы была патриархальная семья»[56], породившая в итоге многовекового развития современную индийскую сельскую общину — одну из основ индийской цивилизации[57] , — которая была вполне самодовлеющим и самодостаточным социальным образованием. Существует даже мнение о связи общины с понятием Брахмана: «Арии эпохи вед, в своей деятельности, во всех областях жизни испытывавшие влияние общины, коллективно трудившиеся, веселившиеся и наслаждавшиеся, т. е. совершавшие яджну, отождествляли свое коллективное бытие, свои коллективные чувства и коллективное сознание с вселенским Брахманом, который был общиной, и ничем иным, кроме общины»[58].
Таким образом, единой Индия в те времена не была. Многочисленные общины объединялись воедино царями, чья власть передавалась по наследству, а фактически базировалась на необходимости военного противостояния неарийским племенам и народам (dasa, dasyu). Вместе с тем многие арийские племена объединялись, или одно завоевывалось и ассимилировалось другим, и таким способом происходило укрупнение государств[59]. При этом «идея универсального правителя присутствовала перед умственным взором поэтов Ригведы, и в поздних ведических текстах мы находим упоминания о нескольких правителях, которые обошли землю, завоевав все страны света»[60], так что сама по себе идея единого государства, способного объединить всех индийцев, всех ариев, как говорится, носилась в воздухе.
Естественно, что при таких социально-политических и экономических условиях, при активном межплеменном и межгосударственном антагонизме, основанном на борьбе за ресурсы, жизненное пространство и влияние в данном регионе, единственной на тот момент силой, способной объединить ариев,
