— Прости меня, Андрюша, что все так тайно и наспех делается. Обещаю тебе, что потом, когда можно будет, тебе и памятник, и отпевание…
И, перекрестясь, туго завернула тело брата в простыни как в саван, вышла из номера, закрыв его на ключ, и запасной лестницей спустилась во двор. Было уже совершенно темно, но Настя сразу увидела горбатую, крытую брезентом повозку. Два человека стояли рядом, ждали. Она подошла, тихо сказала:
— Идемте за мной.
Никем не замеченные, они снесли тело Андрея к повозке, откинув брезент, уложили в гроб… Могила была вырыта на одной из тихих аллей кладбища. Светя себе фонарями, двое могильщиков и двое приехавших с Настей быстро опустили гроб, быстро забросали его землей. Деревянный крест без надписи легко вошел в рыхлый холм…
Утром через тот же запасной ход но при многочисленном скорбном эскорте служащих отеля, вниз снесли тело Ивана Афанасьевича Каретникова. Дубовый полированный гроб поставили в траурную карету. Бледный, осунувшийся юноша — сын покойного — сел рядом с кучером, сказав хрипло:
— На вокзал…
Глава 8
Свой отчет о поимке убийцы-маньяка Викентий Павлович отправил в столицу с курьером. Приложил туда же и просьбу продлить командировку еще ненадолго. Написал: «…в связи с открывшимися обстоятельствами нового дела». В Саратове же он перебрался жить в отель «Палас». И не просто поселился там…
От Каретниковых Петрусенко уехал на следующий день после разговора с Анастасией. С Марией Петровной простился в доме, Настя же вышла проводить его до калитки — в щегольском тулупчике, бобровой шапке, меховых унтах… Ладный паренек, да и только!
Еще ночью в полутемной Андреевой комнате Петрусенко спросил девушку:
— Почему же ваш жених вас не разыскивал, как думаете?
— Уважил мою просьбу, — ответила Настя, не замечая, что голос ее стал грудным и нежным. — А даже если разыскивал, то не нашел. Из отеля исчезла, здесь, в Вольске, не появлялась. Я уверена, он справлялся через друзей. А что ему могли ответить: в доме живет мать с сыном.
— Да, возможно, что и так, — согласился сыщик. — Но как же вы предполагали дальше быть? Какой выход?
— Поначалу об этом даже не думала. Времени и сил не было. Господи, сколько всего свалилось на голову! А тут еще каждую минуту помни, кто ты, не выдай себя!.. Ну, теперь… что ж, конечно, кое-что предполагала. Например, уеду вроде бы за границу на несколько лет. Там мог влюбиться в иностранку, жениться… Матушка, конечно будет страдать, но все же знать, что сын жив, здоров.
Теперь, идя по расчищенной от снега аллее к воротам, оба молчали — обо всем переговорено. Искоса поглядывая на Настю, Петрусенко думал: «Что за молодец девушка! В такой трагической ситуации не потеряла рассудка. Наоборот! Совершила невозможное. А какой острый ум! Сколько деталей и мелочей подметила, хотя и растеряна была, и взволнована…»
Правда, и сам он отлично провел разговор с ней. Прося по нескольку раз пересказывать отдельные эпизоды, заставил девушку припомнить те самые «мелочи и детали» — самые настоящие зацепки для дальнейшего следствия. И они хороши были, эти зацепки, ох, хороши! И, что замечательно, концентрировались в основном вокруг одного человека…
Прощаясь с девушкой у ворот, Викентий Павлович сказал:
— Как мы и уговорились, я пока буду единственным, кто знает правду. Однако надеюсь, что теперь не так долго придется вам, Настенька, нести тот тяжкий груз, что вы взвалили на свои плечики.
Он поклонился и пожал ей руку — как мужчине, не смея поцеловать — вдруг кто увидит.
…Служащие отеля «Палас» знали, что в одном из номеров поселился иностранец, которому с разрешения хозяина и управляющего позволено «совать нос» во все дела. Хорошо, но с заметным акцентом говорящий по-русски немец охотно объяснял всем, что он недавно получил в наследство два отеля в Баварии, и теперь, приезжая по делам в разные города, всегда пользуется случаем познать тонкости гостиничного дела. А здесь, на Волге, в торговом городе Саратове, такой чудесный отель, ему все здесь нравится и интересно!.. Все служащие успели уже пообщаться с этим словоохотливым и дотошным герром Кранцем, подсмеиваясь над его неуемным и глуповатым любопытством. И только хозяин да управляющий знали, по договоренности с полицмейстером, что по какой-то секретной необходимости в отеле живет инкогнито знаменитый сыщик.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Викентий Павлович видел себя в большом овальном зеркале с резной деревянной рамой. Вставленное в стену, оно отражало каждого, кто спускался на первый или поднимался на второй этаж. Теперь же, отражаясь в венецианском стекле, навстречу Петрусенко шел забавный господинчик: румяное веселое лицо, ровный пробор в набриолиненных волосах, подкрученные кверху, тоже набриолиненные кончики усов, походка вприпрыжку. Даже если кто-то из новых саратовских знакомых встретит его сейчас — не узнает.
А ведь он изменил свой облик почти без грима!
Викентий Павлович шел к себе в номер. В 24-й. Полгода назад именно в нем останавливалась «барышня Рябцова». Только что он узнал факт, который поможет воссоздать целую картину из разных «деталей». Нужно было подумать.
Еще в первый день, заведя разговор с кем-то из служащих о приятной, умиротворенно-тихой жизни отеля высокого класса, он услышал о нескольких скандальных происшествиях последних лет. Испуганно- изумленная реакция «немца» подтолкнула служащих ошеломить его еще сильнее. Так «господин Кранц» услышал рассказ о страшной гибели миллионщика Каретникова. Эта трагедия произвела на него такое сильное впечатление, что во всех последующих разговорах, округляя глаза, он вспоминал о ней. Таким образом Петрусенко много чего услышал: о том, что Каретникова хорошо знали в «Паласе», что бывал он тут и с другими женщинами, и в последнее время — с одной и той же; что с сыном приехал впервые, и парень, не в пример отцу, скромен и застенчив. Многие — официанты в ресторане, портье стойки, рассыльные и даже швейцар — заметили, как плотоядно глядела на парня содержанка Ивана Афанасьевича. И честно говоря, кое-кто ожидал большого скандала, но не того, что и в самом деле случилось.
Поскольку событие, происшедшее в тот летний день полгода назад, оказалось из ряда вон выходящим, служащим запомнились и разные сопутствующие мелочи. Например, то, что любовница Каретникова гроб не провожала и вообще исчезла из отеля незаметно. Все сходились на том, что она сразу бросилась искать себе нового покровителя — ведь у таких женщин нет ни совести, ни души, одна корысть… Причем швейцар утверждал что он своими глазами видел, как она садилась в экипаж с нарядным господином, причем — годами гораздо моложе покойного.
Одно воспоминание тянуло за собой другое. Так, кто-то припомнил и о том, что в тот же день еще одна жилица покинула отель внезапно и незаметно — «барышня Рябцова». Этот эпизод вообще мог остаться без внимания — за номер-то было заплачено вперед. Но вот какая приключилась странность: из номера исчезли две простыни и шелковое голубое покрывало, а на столе лежала ассигнация, превышающая их стоимость. Это вот и осталось в памяти. Полчаса назад «господин Кранц» обсуждал с портье сложности гостиничного дела, заговорили о невостребованных письмах. К удивлению «немца», их, оказывается, набирается довольно много.
— Долго вы их храните? — спросил «иностранец».
— Как положено, год, — ответил портье.
— Зачем так? — удивился «герр Кранц».
Портье обстоятельно объяснил:
— Кое-кто из наших клиентов — жильцы постоянные. Заезжая в город, они предпочитают наш отель. Так что, бывает, письма их дожидаются, хотя, конечно, с опозданием.
Достал объемистую пачку конвертов, в основном фирменных, со знаком отеля, стал показывать:
— Вот этот клиент у нас не раз бывал, и вот этот, наверное, еще наведается… А это какой-то совсем
