верным. Но проходили дни, Журин не появлялся, и Викентия Павловича стали одолевать сомнения. Слишком уж он самонадеян, коль думает, что может угадать ход мыслей другого человека! И Петрусенко уже почти поверил в то, что план его — наивная фантазия. Как вдруг!.. И теперь полное совпадение задуманного и происшедшего поражало Викентия Павловича до восхищенного недоумения: надо же, как все точно он предугадал!
Анастасии в Вольске не было: как и обещала, она уехала в Астрахань на верфи, где строились два новых каретниковских парохода. А Викентия Павловича ожидал Митя Торопов. Несколько дней назад Устин Петрович, как и обещал, отыскал племянника в Саратове. Так и состоялась вторая встреча следователя и молодого человека.
— Хотите, Митя, вновь увидеть Анастасию Ивановну?
— Конечно! Она отыскалась?
— Да, и очень скоро вы с ней встретитесь. Но для этого мне будет нужна ваша помощь.
— Господи! Какая угодно!
— Вот именно. Чтоб вы ничему не удивлялись, все делали, как я скажу, даже если не стану пока что объяснять — зачем…
Такая таинственность Митю встревожила. Он заволновался:
— С Настей все в порядке? Этот… человек… он ей ничего плохого не сделал?
Петрусенко грустно улыбнулся.
— Хороший вопрос! На него невозможно ответить ни «да», ни «нет». Но все же не переживайте за Настю, она девушка сильная.
— Мне, Викентий Павлович, все равно, что с ней было. Я знаю, что душою она не изменится. Я уже решил: лишь бы она вновь оказалась здесь, рядом, а я уж от нее не отступлюсь, все сделаю, чтоб полюбила меня! Я чувствую, это возможно!
— Правильно, Митя, не отступайтесь. Faber est suae guisgue fortunae. Каждый — сам кузнец своей судьбы… Скоро Настя будет здесь.
— Что я должен делать?
— Возвращайтесь в Вольск и будьте там неотступно. Ждите меня. С господином Рябцовым я договорюсь, он вас от дела пока освободит. Ваша помощь может понадобиться неожиданно…
В каюте парохода «Садко» Петрусенко обдумывал последние детали своего плана. Митя сыграет свою роль, но о Насте он все равно говорить парню пока не станет. Когда все будет позади, пусть она сама откроется ему.
Дом Каретниковых, высоко стоящий на холме, был виден прекрасно. Богатый, красивый. За его кованой оградой угадывалась большая усадьба — много построек, сад… Костя не удержался, остановился на подходе, любуясь. Сердце его билось сильно и неровно — от волнения и ликования одновременно.
В распахнутые ворота выехала карета. «Уж не Настя ли?» — не успел испугаться Костя, но в окошко мелькнуло лицо пожилой женщины. Он всего лишь раз видел мать, Марию Петровну, но узнал ее. И вновь порадовался: «Удача! Все мне благоприятствует!»
Слуга еще закрывал ворота, когда молодой человек, слегка отодвинув его плечом, молча прошел мимо и по аллее вышел к парадному входу. На крыльце стоял еще один слуга — высокий худой старик. Его Костя тоже помнил по тому своему единственному визиту в дом Каретниковых. Тогда Иван Афанасьевич крикнул: «Степан, гони мерзавца в шею, чтоб духу его не было!»
У Кости дернулась верхняя губа — от давней обиды и стыда. Но еще и от презрительной мысли: «Где теперь твой хозяин, смерд? Отныне меня слушать будешь!»
Степан этот стоял у самой закрытой двери, словно охранял ее, и смотрел на поднимающегося по ступеням Костю спокойно, без всякого выражения. Но было в его глазах что-то затаенное, было — Костя уловил. «Помнит меня, смеется», — кровь прилила к лицу. И еще выше вскинул подбородок. Ступив на последнюю ступень, спросил небрежно:
— Барышня Анастасия Ивановна дома?
Этот вопрос он приготовил заранее. И хотя верил, что все понял правильно, спросить нужно было. А вдруг?.. И ответа ждал напряженно. У Степана поползли вверх брови, во взгляде появилось недоумение.
— Барышня? Да уж не вы ль увезли ее из родного дома год тому? Тайно сманили девицу! С тех пор никто и не видал ее. А теперь вот спрашивают!..
Голос старого слуги все набирал силу, но для Кости он звучал, словно музыка. Кулаки его разжались, и только теперь он почувствовал, как сильно сжимал их: ногти впились в ладонь. Шагнув прямо на Степана, он сказал жестко:
— Тихо, ты!.. Молодой хозяин в доме?
Степан отступил, голова его дернулась, после долгой паузы все же ответил:
— Андрей Иванович дома. Как доложить?
— Обойдусь без доклада.
И отстранив ладонью уже растерянного и уступчивого слугу, Константин шагнул в прихожую.
Дом казался пустым. Костя сам прошел еще одну комнату и из маленького коридора повернул в гостиную. Именно там состоялся его памятный бурный разговор с Каретниковыми. Теперь же, раздвинув портьеру, он сразу увидел в другом конце комнаты у окна, фигуру. Человек сидел к нему спиной, поставив локоть на подоконник, подперев ладонью щеку. Такой девичий жест! На приподнятые плечи наброшен пиджак, голова чуть склонена, волосы светлые, густые, подстрижены в кружок…
Голос подвел Костю, когда он первый раз позвал:
— Настя!
Хриплый шепот не долетел до сидящего. И тогда Костя громко, даже несколько театрально повторил:
— Настенька! Дорогая!
Человек у окна обернулся, распрямляясь и поднимаясь на ноги. Еще не понимая, в чем дело, но уже покрываясь липким потом, Костя смотрел на высокого белокурого парня с бледным и злым лицом. И в тот же миг он увидел, как из боковой двери шагнул еще один человек — невысокий, крепко сбитый, со щеточкой русых усов над насмешливыми губами и с такими же насмешливыми и проницательными глазами. Сзади послышался шум. Костя затравленно оглянулся. Отодвинув портьеру, в проеме той двери, через которую он вошел, в комнату прошли двое полицейских, сам полицмейстер, а за ними маячили Степан и другие слуги.
— Ну здравствуйте, господин Журин, — сказал невысокий штатский. — Добро пожаловать в дом своих жертв.
Следователь Петрусенко тоже был не чужд театральных эффектов.
Эпилог
В маленьком особняке на Епархиальной улице ждали завершения каретниковской истории так, как, может быть, нигде более. Дав мужу отдохнуть лишь в день приезда и до утра, Людмила уже за завтраком всех поторапливала, весело и нетерпеливо поглядывая на Викентия.
— Мальчики, скорее, опоздаете в гимназию! Мадемуазель Мари, Катюша уже поела, заберите ее!
И когда они, наконец, остались за столом одни, успокоилась, пересела к мужу поближе.
— А тебя, Викеша, не отпущу, пока все не расскажешь.
— Это я уже понял!
Викентий Павлович налил себе еще чаю, намазал булочку маслом и мармеладом. Легонько погладил жену по щеке, и она благодарно на минутку прижалась к его плечу. Но тут же отстранилась, готовая слушать…
…Главная задумка Петрусенко была в том, чтобы заманить Журина в Вольск. Вину его доказать можно было, существовали свидетели: первый, конечно, Антонина Мокина, да и двое угонщиков кареты, давно
