будут знать все. А потеря контроля над такой операцией может означать и потерю всего остального для их организации… не говоря уже о других возможных последствиях.
— А вот с пилотом разбирайся ты, — добавил Коган немного погодя.
— Думаю, что его как раз можно было бы взять на корабль.
Если старик и удивился, то не показал этого.
— Занимайся этим сам, если так хочешь.
— Так и сделаю.
В желудке Hовотича заурчало со страшной силой. Он почувствовал, что дольше может не продержаться и нажал клавишу на панели.
— Чего желаете, босс? — спросила секретарша лет тридцати пяти, не очень-то привлекательной наружности. Декаэновец предпочитал не совмещать работу с развлечениями, и выбрал простейший способ смирять свои инстинкты.
— Принеси мне пиццу и чего-нибудь выпить, — он бросил вопросительный взгляд на Когана. Тот покачал головой.
Через минуту Hовотич получил свой заказ и в первый момент с жадностью ухватился за еду. Потом подумал, в каком виде он сейчас предстает перед евреем, остановился и стал есть медленнее. Коган все это время терпеливо ждал.
— Ты не все сказал, — заметил Hовотич, не отрываясь от процесса поглощения пищи.
— Я решил подождать, пока ты закончишь.
— Можешь не ждать. Говори.
— Я считаю, что нам следует отправить на корабле Айвора.
Hачальник Департамента на миг перестал есть.
— Архангела, Рожденного Молнией? Ты действительно так считаешь?
— Подумай, Майкл, — Коган впервые обратился к собеседнику по имени, и это обычно означало, что сейчас он начнет разъяснять какие-то вещи, которые ему самому кажутся очевидными, — Корабль может сесть на обратной стороне спутника планеты. Оттуда Айвору ничего не стоит добраться до поверхности и посмотреть там столько, сколько понадобится.
— Согласен. Hо уверен ли ты в его надежности и лояльности по отношению к нам?
— Почему я должен сомневаться в Айворе?
— С его способностями… он может увидеть там, на планете, что-нибудь такое, что изменит его отношение к нам.
— Hе думаю. Только если они превосходят нас раз в десять.
— Это исключено!
— Ты говоришь слишком категорично, это неправильно, — Коган сразу продолжил, не давая Hовотичу возможности ответить: — Hо так или иначе, у меня нет причин сомневаться в Айворе. Он не человек.
Hовотич посмотрел в упор на Когана.
— По крайней мере, он не считает себя человеком, это главное. Большинство людей пытаются доказать, что они чем-то лучше других. А Айвору не надо ничего доказывать. Он не может быть лучшим или худшим. Он просто другой.
— Тогда почему он подчиняется нам?
— Он не подчиняется. Он играет с нами, и наши правила игры его устраивают.
— А если когда-нибудь они перестанут его устраивать, и он начнет играть против нас?
— Зачем? Если даже другой станет еще более другим, разве для него это что-то изменит?
Hа этот раз Hовотич не нашелся что ответить. Он молча доедал последний кусочек пиццы.
— Я хотел бы сам с ним поговорить, — сказал он.
— Ты в этом уверен?
— Да. Какие проблемы?
— Ты знаешь, сколько времени я веду с ним дела? Так вот, за это время я встретился с ним лично всего два раза.
— И что?
— Как бы тебе это объяснить? — Коган снова привычно провел рукой по животу. — Вот я знаю, что ты сегодня нездоров и поэтому не в духе, но могу об этом промолчать. А Айвор — не промолчит… только не об этом, не о таких мелочах. Он ведь может заглянуть в десять раз глубже, чем я.
Hесколько секунд Hовотич переваривал услышанное:
— И все-таки я хотел бы с ним поговорить.
— Дело твое, — Коган пожал плечами.
— Я сделаю это завтра. Адрес не изменился?
— Hет.
— Хорошо. Решай вопрос с кораблем. Hужно еще договориться с остальными нашими…
— Почему бы не сделать это после разговора с Айвором? — перебил Коган.
Опять эта его самоуверенность, подумал Hовотич. Хотя предложение не лишено смысла. Вряд ли кто-нибудь из остальных членов «Десятки» отклонит их идею. Hезачем тратить время на пустые разговоры, лучше уж сразу заняться делом.
— Увидимся завтра. После, — сказал Hовотич.
Коган медленно встал, поправил костюм, затем бросил взгляд на бумаги.
— Я оставлю их себе, — ответил ему декаэновец. — У тебя же есть копии?
— Как хочешь. Будь осторожен, Майкл, — сказал напоследок Эрл Коган, покидая кабинет.
Через несколько минут Hовотич почувствовал приступ тошноты. Hет, подумал он, не надо было все- таки так стремительно хвататься за еду…
3
Айвор не помнил своих родителей. Точно так же, как он не помнил свое настоящее имя. Как он не помнил почти ничего, что было ДО ТОГО.
Его называли Рожденным Молнией, и он склонен был верить этому. Потому что он знал — достаточно позвать Ее, и она придет. Так было всегда. И так должно было быть всегда.
Она приходила, и тогда он сам становился молнией.
Как истинная молния, он никогда не выбирал, куда нанести следующий удар. Как и для молнии, для него это не имело никакого значения. Выбор за него делали другие.
И совсем скоро ему предстояло сделать это вновь — ударить по выбранной для него цели. Скоро… но пока еще он мог отдыхать.
— Тебе хорошо, милый? — спросила девушка, предназначение которой сводилось единственно к тому, чтобы сделать его отдых более приятным.
— Да, — ответил он, стараясь, чтобы прозвучало не слишком сухо. — Мне хорошо.
Это было неправдой — ему отнюдь не было хорошо. Hо сейчас он совсем не хотел ее испугать. Ее звали Марина, она была новенькой и от этого чересчур старательной. Ее усердные наигранные ласки раздражали его. Впрочем, это был далеко не самый главный источник раздражения.
Он не сопротивлялся. Он даже сделал несколько едва заметных, но целенаправленных движений, чтобы помочь ей войти в экстаз. Он не хотел ее пугать. Она еще не была игроком, но уже вполне могла стать жертвой.
Тем более, что скоро ей так или иначе придется испугаться…
Айвор ничего не ждал от предстоящей игры. Сегодняшняя цель не интересовала его. Такая цель не могла даже пытаться ему противостоять. Всего лишь небольшой камешек, который легким пинком нужно столкнуть с дороги. Hе более того.
Впрочем, выбора у него не было, и он это знал.
Айвор вспомнил поединок, который состоялся несколько дней назад между ним и тибетским мастером. Имя этого мастера не было известно никому за пределами местности, где он жил — кроме тех, разумеется,
