Берегись, ребяты! Не резвись в ухмыле! Да, не вы — рогаты, Но не вас любили! За такие рожки Вы бы, мои крошки, Поползли под пушки. Неча бить в ладошки! Музы наши, Музы, Что же вы, куда вы? Чьи это гипнозы, Где эти удавы? Хуже нет заразы! Где сверкнет секира? Озверели Музы — Бросили кумира, Ничего не взяли, Нет, не разорили! Пышную кумирню Даром подарили. Но с какой цикутой Этот скарб сравнится? Что за гений лютый В Музах коренится! И к каким красавцам Наши Музы мчатся, Еле успевая С прежними прощаться? Что-то их не видно, Что-то их не слышно, В чьи объятья мчатся Музы так послушно. Горе, горе — сердцу, Если Музам цену Подглядит сквозь дверцу, Уличив измену! Источник: Библиотека Мошкова
Косточкой вишневой — В мякоти заката… Все, что стоит жизни, — Очень облакато. Источник: Библиотека Мошкова
Я крикнула однажды недоучкам Сто лет назад, такого-то апреля Я крикнула по молодости лет, Что рабский ум, бесчуственный, бесстыжий, Чудовище развратной Конъюнктуры Врет — и не может Пушкина любить! Меня трясло. Арба катила дальше. Над марганцевым фаршем тухлой фальши Повис тяжелый, зверский, спертый вздох. Я лаяла на ветер: — Да, зубрили! Да, классе в третьеми к елке серебрили Руслана и Людмилу, но любили Лишь анекдот! И в этом весь подвох! Невежесть вашу обеляет Пушкин, Но свежесть вам являет Золотушкин, Жуликоватый парень и рифмач, — Он души вам тетешкает ретиво Белибердой любви и детектива, Но эта смесь питательна на диво И популярна, как в холеру врач! — Арба катила. Пенилась клоака. Я голову теряла, но однако
