'Нет, нет. Я спасу тебя'.
Теодор, незамеченный ни 'террористом', ни гвардианами, двинулся ближе.
Альтаир боялся… Ничего удивительного: гвардианы обступали. Довольно узкий внутренний двор Башни напоминал бестиарий, твари из самых глубин Башни выступили наружу. Кисло пахло искореженной плотью. Киберы с выжженными лицами направили на Альтаира лазеры, красных точек так много, что Альтаир выглядит залитым краской.
Теодор протиснулся между рогатым минотавром и бесформенной амебой с ложноножками вместо конечностей.
Поближе к Доминику. Поближе… чего они там вообще делают?
Чего Альтаир добивается?!
Ответ столь прост. В другой ситуации Теодор бы рассмеялся примитивному мышлению 'террориста'. Конечно, чего еще может хотеть такой, как он? Сбежать. И двигаются они к муверу, муверу заложницы, дабы та разблокировала двери.
Идиотская затея, безумная. За все правление Королевы никто не сбегал от Нее — от дочерей, возможно, но не от Самой.
Затея невыполнима, нерешаема, как теорема Ферма.
Альтаир последний кретин, если решился на подобное.
Троица продвинулась до желанной цели, и Теодор расслышал, как Альтаир приказал Гвендолин открыть бронированные двери мувера. Набрать необходимый код. Гвендолин пришлось встать на колени. И Доминику. В его исполнении то выглядело финальной готовностью к казни.
Оружие в руке Альтаира перехватывало солнечные лучи, слепило узкими солнечными зайчиками. Двор переполнился гвардианами; Теодор не дышал и считал секунды. Сейчас они уничтожат дерзкого раба.
Но прежде… прежде Альтаир выстрелит, и Теодор уже слышал негромкий хлопок плазмы, видел отражение его в расширенных до темноты тронного зала зрачках Доминика.
'Он уже мертв', снова подумал Теодор, и в горле сделалось горько, будто глотнул испорченного молока.
Нет. Не мертв. И хотя бы одного из троих… из них четверых можно спасти.
Теодор сократил расстояние до полуметра. Он прятался за серой шершавой колонной, похожей на массивный дикарский тотем, вместо морд животных колонну изрезала абстрактная резьба. Камень ощущался теплым — контрастом к ледяным ладоням Теодора.
'Спасти. Только одного'.
Теодор вспомнил закон.
Рабу следует спасать госпожу. Свою, чужую — неважно; биологическая женщина на первом месте в любой ситуации. Закон выплыл подкорковым инстинктом, и Теодор царапнул ногтями колонну.
Спасти… госпожу? Обязан?
Таков закон. Разве Теодор когда-то нарушал законы?
Через любовь можешь переступить, но не через то, что выше тебя.
'Поэтому Доминик уже мертв, мертв до того, как плазма разорвала ему череп. Ты ведь примерный раб, Тео. Ты отдашь свою жизнь за госпожу и никого другого. Так надо…'
Гвендолин сбивалась, набирая нужные цифры. Альтаир орал на нее, тыкал в хребет дулом ружья- бумеранга. Боковым зрением Альтаир давно заметил тварей Башни; ныне они смрадно дышали и щелкали кнутами в метре-двух от мувера и троицы.
Предупреждали о погоне, да. Но не о… подобном. Сколько их, минотавров и близнецов, зомби, киборгов, неназванных созданий — рваных склепных теней. Альтаир старался не озираться по сторонам, и все-таки удивлялся: откуда столько? Из-за него, из-за… госпожи, чтоб ей провалиться?
— Эй! — заорал Альтаир. — Я не трону их! Я уйду и все! Ты, Королева или как тебя — отпусти и мы квиты!
Гвендолин сломала ноготь и коротко, по-крысиному, пискнула. Альтаир пихнул ее коленкой.
— Торопись, — зашипел он, и громче:
— Я отпущу обоих! Дайте мне уйти, и я…
Круг смыкался. Цокнул копытами минотавр, клацнул кнутом гвардиан-близнец. Из вывернутой трахеи его потекла желтоватая слизь, от которой задымился песок.
Что за извращенный разум выдумал их всех, — Альтаир моргнул; при дневном свете исчадья Башни смотрелись вдесятеро омерзительнее.
Гвендолин приподнялась, увлекая за собой Доминика. Последний болтался, по мнению Альтаира, вроде тюка с тряпьем: не протестовал, не жаловался, не выказывал каких-либо признаков жизни. Может, отключился.
Плевать. Сам вызвался в 'спасители', благородный… ха. Он выполнил свою функцию. Только бы Гвендолин успела… несколько секунд, прежде чем твари атакуют…
Несколько…
Успеть.
Если бы не Гвендолин, их давно разорвали бы на куски, но Королева не желает убивать дочь. Прихватить с собой? Альтаир еще раз оглянулся — нет, не успеет, твари оторвут ему ноги пока медлительная от шока Гвендолин будет забираться в мувер. Еще и Доминик. Плохая идея — связать их, теперь Альтаир видел ошибку. Роковую ошибку.
Ружье выскальзывало.
— Я не трону их! — снова завопил он, крик ударился о колонны и своды Башни, вернулся эхом, эхом и гортанным рыком гвардианов. Какая разница… от Королевы никто не убегал. Альтаир не станет первым.
'Черта с два!'
'Выполняй свою функцию', - твердила часть Теодора; секунды окаменели вместе с опорой- колонной.
Обоих заложников не спасти. Теодору придется…
(Предать)
Выбирать.
И да, он уже рассчитал траекторию, а генетически совершенные данные 'элитника' не подведут.
Все просто — когда правильно.
По-птичьи чирикнул кодовый замок.
Стражи сорвались с места. Это было похоже на внезапные сумерки, на затмение — небо, воздух, каждый сантиметр заполнился воем и скрежетом, пыль взметнулась ввысь вместе с топотом, хлестом крыльев и стуком железа…
…и выстрелом.
И запахом крови.
И раскаленным трепетом сваренной заживо плоти.
И…
(все кончено)
Кровавые брызги смешались с пылью и воплем, предсмертным захлебывающимся воплем, а потом мувер накрыла черно-бурая масса гвардианов.
*
…но Доминик жив. Медленно распробовал данный факт; он смирился со смертью и со своей ролью жертвы, точно библейский юноша, чей отец привел его на гору для жертвоприношения. Смириться с не- смертью — почти так же трудно.
Он разлепил веки. В глаза набился и щипал песок, он попытался протереть их, но запястье по- прежнему держала веревка и тяжелый груз.
Я жив, соображал Доминик, значит кто-то…
Не.
Отрицание вспыхнуло новым выстрелом.
…кто?
Мувера поблизости не оказалось, зато хлопали крыльями исполинских нетопырей летучие стражи в
