наши личные замыслы были ненужными и совершенно бесплодными. Подозрителен был сам успех
Риоза. Поэтому он был отозван, обвинен, осужден и казнен. Установление опять победило.
Взгляните сами: ведь нет ни одной вообразимой комбинации событий, которая не окончилась
бы победой Установления. Это было неизбежно, что бы ни делал Риоз, что бы ни делали мы.
…Магнат Установления тяжело кивнул.
– Так! Ну а если бы Император и генерал оказались одним и тем же человеком? Что тогда?
Этот случай вы еще не рассмотрели, так что не доказали пока вашу точку зрения окончательно.
Барр пожал плечами.
– Я ничего не могу доказать: я не владею математикой. Но я взываю к вашему здравому
смыслу. При Империи, в которой каждый аристократ, каждый сильный человек, каждый пират может
домогаться трона – и, как показывает история, часто с успехом, – что произойдет даже с сильным
Императором, который будет занят завоевательными походами на самом краю Галактики? Как долго
он сможет оставаться вдали от столицы, прежде чем кто-либо поднимет штандарты гражданской
войны и принудит его вернуться? Социальная среда Империи делает время отсутствия
непродолжительным. Я как-то сказал Риозу, что вся мощь Империи не сможет отвратить мертвую
руку Хари Селдона.
– Хорошо! Хорошо! – Форелл был откровенно доволен. – Значит, вы хотите сказать, что
Империя никогда больше не сможет угрожать нам.
– Мне это представляется именно так, – согласился Барр. – Честно говоря, Клеон может не
прожить и года; после этого начнутся обычные споры о наследовании, что может стать для Империи
последней гражданской войной.
– Тогда, – сказал Форелл, – у нас не осталось врагов.
Барр был задумчив.
– Есть Второе Установление.
– На другом конце Галактики? До встречи с ними еще ох как далеко.
Тут Деверс внезапно обернулся и бросил мрачный взгляд на Форелла.
– Есть, возможно, внутренние враги.
– В самом деле? – хладнокровно спросил Форелл. – Кто, например?
– Например, те люди, которые захотят перераспределить богатства, чтобы они не
накапливались сверх меры в руках тех, кто их не создал. Понимаете, что я имею в виду?
Взгляд Форелла, дотоле презрительный, постепенно налился таким же гневом, как и глаза
Деверса.
Ч а с т ь II. М у л
11. Новобрачные
МУЛ – О 'Муле' известно куда меньше, чем о какой-либо иной, столь же значительной для
Галактической истории личности. Его настоящее имя утеряно; о ранних годах его жизни
существуют лишь догадки. Даже период его величайшей славы известен нам в основном сквозь
призму воспоминаний его антагонистов и, главным образом, юной новобрачной…
ENCYCLOPEDIA GALACTICA
Когда муж указал Бейте на Хэйвен – тусклую звезду, затерянную в пустых пространствах края
Галактики, она не испытала никаких особых впечатлений. Хэйвен располагался за последними
разреженными скоплениями звезд, там, где одиноко мерцали блуждающие световые точки. И даже
среди них звезда эта казалась бледной и незначительной.
Торан прекрасно сознавал, что в качестве прелюдии к супружеской жизни 'красный карлик'
слишком непримечателен, и он застенчиво улыбнулся.
– Я знаю, Бей… Это не очень-то подходящая замена. Я хочу сказать – сменить Установление на
эту звезду.
– Ужасная смена, Торан. Я никогда не должна была выходить за тебя замуж.
Лицо его на миг приняло уязвленное выражение, но сразу же просветлело, когда она сказала
своим особым мягким тоном:
– Все в порядке, глупыш. А теперь опусти нижнюю губу, прими вид умирающего утенка и
заройся по обыкновению головой в мое плечо, а я поглажу твои волосы, пока они не заполнятся
статическим электричеством. Ты небось ожидал, что я скажу какую-нибудь чепуху вроде:'Я везде
буду счастлива с тобой, Торан!' или же 'Сами межзвездные бездны станут для меня домом, лишь бы
ты был со мной, мой ненаглядный!' Признавайся!
Она ткнула в него пальцем и отдернула на миг раньше, чем Торан успел укусить его. Он
сказал:
– Если я сдамся и признаю твою правоту, ты займешься обедом?
Бейта согласно кивнула. Откровенно любуясь ею, он улыбнулся.
По большому счету она не была красавицей – Торан признавал это – ни на первый, ни на
второй взгляд. Ее прямые волосы были темными и глянцевитыми, рот – чуть широким; но ее изящные,
густые брови отделяли белый, чистый лоб от самых теплых карих глаз, когда-либо озарявшихся
улыбкой.
А за весьма прочно построенным и стойко защищенным фасадом практичного,
неромантического, трезвого отношения к жизни крылось озерцо нежности, доступное лишь тому, кто
способен был найти к нему верный путь, не выдавая при этом цели своих поисков.
Торан без надобности подкрутил приборы управления и решил отдохнуть. Звездолету
оставалось совершить один межзвездный прыжок и пролететь еще несколько миллимикропарсеков по
прямой до момента, когда должна была возникнуть необходимость в ручном управлении. Он
повернулся назад, чтобы заглянуть в кладовую, где Бейта копалась в поисках нужных контейнеров.
В его отношении к Бейте проявлялась немалая доза самодовольства – результат преодоленного
страха, отмечающего триумф человека, в течение трех месяцев балансировавшего на краю комплекса
неполноценности.
В конце концов, он был провинциалом – и не просто провинциалом, а сыном Купца-ренегата.
А она была с самого Установления – и к тому же могла проследить свою генеалогию вплоть до самого
Мэллоу.
Но при всем этом он испытывал некоторый внутренний трепет. Забрать ее с собой на Хэйвен,
с его каменным миром и пещерными городами было уже большой смелостью. Заставить ее
столкнуться с традиционной враждебностью кочевников-Купцов по отношению к горожанам
Установления – было еще хуже.
И все же… После ужина – последний прыжок!
Хэйвен стал пурпурно-гневным сиянием, а его вторая планета – красноватым пятнышком света
с размытым атмосферой краем и тьмой, покрывавшей одно из полушарий. Бейта облокотилась на
большой просмотровый стол с паутиной скрещивающихся линий, аккуратно центрированных на
Хэйвен II. Она сказала серьезным тоном:
– Мне хотелось бы сначала встретиться с твоим отцом. Если он невзлюбит меня…
– Тогда, – сказал Торан насмешливо, – ты окажешься первой хорошенькой девушкой,
