отец. – Мы будем вечно жить здесь и умрем здесь, – а ты говоришь – не принимай это серьезно.
– Вот современный Латан Деверс, – сказал Ранду, указывая своей трубкой, – этот наш Фран.
Деверс умер на каторге, в рудниках, восемьдесят лет назад, вместе с прадедом твоего мужа, потому
что имел сердце и не имел обыкновения долго рассуждать…
– Да, клянусь Галактикой, будь я им, я сделал бы то же самое, – воскликнул Фран. – Деверс был
величайшим Купцом в истории – более великим, чем этот надутый пузырь и болтун Мэллоу,
любимчик Установленцев. Если головорезы, властвующие над Установлением, убили его, так это
потому, что он любил справедливость. Тем больший счет предъявится им.
– Продолжай, девочка, – сказал Ранду. – Продолжай, а то он, без сомнения, будет говорить всю
ночь и неистовствовать весь завтрашний день.
– Продолжать особенно нечего, – произнесла Бейта со внезапной печалью. – Кризис должен
наступить, но я не знаю, как его приблизить. Прогрессивные силы Установления подвергаются
жестоким репрессиям. Вы, Купцы, можете и хотите действовать, но вас преследуют, и вы разобщены.
Если все силы доброй воли внутри и вне Установления смогли бы собраться…
Фран хрипло, горько расхохотался.
– Послушай-ка ее, Ранду, послушай ее. 'Внутри и вне Установления', говорит она. Девочка,
девочка, на дохляков Установления нет никакой надежды. Одни там держат хлыст, и хлещут
остальных – хлещут до смерти. На всей поганой планете не осталось достаточно куража, чтобы
помериться силой с одним добрым Купцом.
Попытки Бейты запротестовать были сметены ураганом яростных возгласов. Торан
наклонился и рукой зажал ей рот.
– Папа, – сказал он, – ты никогда не был на Установлении. Ты ничего о нем не знаешь. Я
уверяю тебя, что подполье там достаточно отважное и смелое. Я мог бы добавить, что Бейта – одна из
них…
– Все в порядке, сынок, не надо обижаться. Отчего ты сердишься? – он был неподдельно
обеспокоен.
Торан продолжал с горячностью:
– Все трудности с тобой, папа, происходят от того, что у тебя провинциальные взгляды. Ты
думаешь, что раз несколько сот тысяч Купцов суетятся в своих норах на никчемной планете где-то у
черта на рогах, то это делает их великим народом. Конечно, любой сборщик налогов с Установления,
попав сюда, никогда больше не возвращается, но это дешевый героизм. Что вы бы делали, если бы
Установление прислало сюда флот?
– Мы бы их расколошматили, – резко сказал Фран.
– Это они расколошматили бы вас: перевес на их стороне. Они превосходят вас в числе,
вооружении, организованности – и как только Установление решит, что дело того стоит, вы это
поймете. Так что лучше бы вам поискать союзников, если сможете – в том числе и на самом
Установлении.
– Ранду, – сказал Фран, глядя на своего брата, словно огромный, беспомощный бык.
Ранду вытащил трубку изо рта.
– Мальчик прав, Фран. Когда ты прислушаешься к тому, что делается в глубинах твоего
разума, ты поймешь, что он прав. Но это неприятные мысли, и потому ты изгоняешь их своим ревом.
Но они все равно остаются. Торан, я объясню тебе, что я затеял.
Он некоторое время задумчиво пыхтел трубкой, потом окунул ее в горлышко пепельницы,
подождал наступления бесшумной вспышки и достал трубку очищенной от пепла. Неторопливо,
точными постукиваниями мизинца, он снова набил ее табаком и сказал:
– Твой намек на интерес Установления к нам, Торан, попал в точку. Недавно один за другим
последовали два визита за налогами. Беспокоящий момент заключается в том, что второго визитера
сопровождал легкий патрульный корабль. Они совершили посадку в городе Глейяр, не дав нам
возможности поразвлечься – и, естественно, больше не взлетели. Но к настоящему времени они точно
должны были бы уже вернуться. Твой отец в курсе всего этого, Торан, я говорю вполне серьезно. Да
взгляни ты на этого упрямого повесу. Он знает, что Хэйвен в беде, и знает, что мы беспомощны, но не
перестает повторять свои заклинания. Это его согревает и поддерживает. Но когда он выговорится и
проревет свое негодование, и почувствует, что исполнил свой долг мужчины и Настоящего Купца -
тогда он делается таким же здравомыслящим, как любой из нас.
– Кто это – вы и что вы затеяли? – спросила Бейта.
Ранду улыбнулся ей.
– Мы сформировали небольшую группу, Бейта – только в нашем городе. Мы пока еще ничего
не сделали. Мы даже еще не успели связаться с другими городами – но это только самое начало пути.
– Пути к чему?
Ранду покачал головой.
– Мы не знаем – пока. Мы надеемся на чудо. Мы тоже решили, что, как ты говоришь,
Селдоновский кризис должен вот-вот произойти, – он широким жестом показал вверх. – Галактика
полна щепок и осколков раздробившейся Империи. Генералов – как собак нерезанных. Не находишь
ли ты, что пришло время кому-нибудь из них обнаглеть?
Бейта, подумав, отрицательно тряхнула головой, так что ее длинные прямые волосы
развернулись за спиной.
– Безнадежно. Среди этих генералов нет ни одного, кто не знал бы, что нападение на
Установление самоубийственно. Куда как превосходивший их Бел Риоз из старой Империи атаковал,
имея за собой все ресурсы Галактики – и не смог одолеть плана Селдона. Кто из генералов не знает
этого?
– А если мы их подстегнем?
– Куда? В атомную печь? И чем вы их можете подстегнуть?
– Ну, есть тут один – новый. За прошедший год или два дошли слухи о странном человеке,
которого именуют Мул.
– Мул? – она задумалась. – Ты слышал когда-нибудь о нем, Тори?
Торан покачал головой. Она спросила:
– Ну и что это за тип?
– Я не знаю подробностей. Но он одерживает победы и, как говорят, при невероятном
численном превосходстве противника. Слухи могут быть преувеличены, но во всех случаях было бы
интересно с ним познакомиться. Не всякий человек, имея достаточные способности и достаточные
амбиции, поверит в Хари Селдона и его законы психоистории. Мы могли бы подстегнуть это
недоверие. Он мог бы напасть.
– И Установление победит.
– Да, – но необязательно с легкостью. Это может явиться началом кризиса, и мы смогли бы
подобным кризисом воспользоваться, чтобы вынудить деспотов Установления пойти на компромисс.
