– Зачем говорить об этом? Империя не может победить! Имеется же заверение Селдона, что
мы в конце концов построим Вторую Империю. Это только очередной кризис. До него таких было
уже три.
– Очередной кризис, да! – сказал Форелл. – Но во время первых двух мы имели Сальвора
Хардина, чтобы направлять нас. При третьем был Гобер Мэллоу. Кого мы имеем сейчас?
Он мрачно посмотрел на остальных и продолжал:
– Селдоновские законы психоистории, на которые так удобно ссылаться, имеют, вероятно, в
качестве одной из переменных некую естественную инициативу, свойственную части народа
Установления. Законы Селдона помогают тем, кто сам себе помогает.
– Людей делают времена, – сказал третий. – Вот вам еще одна поговорка.
– На это с абсолютной уверенностью положиться нельзя, – проворчал Форелл. – Впрочем, вот
как я себе представляю ситуацию. Если это – четвертый кризис, то Селдон его предвидел. Значит, его
можно разрешить, и должен быть способ сделать это. Сейчас Империя сильнее нас; и всегда была
сильнее. Но под угрозой ее прямого нападения мы оказались впервые. Поэтому сила ее становится
смертельно опасной. Значит, если Империю можно побить, то это, как и во всех прошлых кризисах,
должно осуществиться иначе, чем одной только силой. Мы должны найти слабую сторону врага и
атаковать его с этой стороны.
– И что же представляет собой эта слабая сторона? – спросил четвертый. – Вы намереваетесь
развить теорию?
– Нет. К тому-то я и веду. Великие лидеры нашего прошлого всегда видели слабости своих
врагов и нацеливались на них. Но сейчас…
В его голосе звучала беспомощность, и в течение нескольких мгновений никто не отважился
что-либо добавить.
Затем четвертый собеседник сказал:
– Нам нужны шпионы.
Форелл стремительно обернулся к нему.
– Правильно! Я не знаю, когда Империя нападет. Может быть, есть еще время.
– Гобер Мэллоу сам отправился в имперские владения, – заметил второй.
Но Форелл покачал головой.
– Такая прямолинейная тактика нынче неуместна. Никто из нас не отличается особой
молодостью, и все мы заржавели в бюрократии и административных мелочах. Нам нужны молодые
люди, которые сейчас уже действуют…
– Независимые купцы? – спросил четвертый.
И Форелл, кивнув, прошептал:
– Если еще есть время…
3. Мертвая рука
Бел Риоз прервал беспокойную ходьбу и с надеждой посмотрел на вошедшего адъютанта.
– Что-нибудь о 'Звездочке'?
– Ничего. Разведывательный отряд избороздил космос, но приборы ничего не засекли.
Коммандер Юм сообщил, что Флот готов к немедленной ответной атаке возмездия.
Генерал качнул головой.
– Нет, не стоит из-за патрульного корабля. Нет еще. Скажите ему, чтобы он удвоил… Нет,
погодите! Я напишу сообщение. Закодируйте и передайте направленным лучом.
Говоря это, он написал бумагу и протянул ее ожидавшему офицеру.
– Сивеннец уже прибыл?
– Пока нет.
– Хорошо, проследите, чтобы сразу по прибытии его доставили сюда.
Адъютант четко отсалютовал и удалился. Риоз снова начал метаться как зверь в клетке.
Когда дверь отворилась в очередной раз, на пороге стоял Дуцем Барр. Вслед за
сопровождавшим его адъютантом он неторопливо ступил в отделанное с показной роскошью
помещение, потолок которого представлял собой орнаментированную стереоскопическую модель
Галактики, а посредине, в полевой форме, стоял Бел Риоз.
– Патриций, добрый день! – генерал подтолкнул ногой кресло и жестом отослал адъютанта,
добавив: – Эта дверь останется закрытой, пока я сам ее не открою.
Он постоял перед сивеннцем, расставив ноги, потирая запястья заложенных за спину рук и
медленно, задумчиво покачиваясь на пятках. Затем он жестко спросил:
– Патриций, являетесь ли вы верным подданным Императора?
Барр, хранивший до этого безразличное молчание, уклончиво наморщил лоб.
– У меня нет причин любить имперскую власть.
– Но это далеко еще не говорит о том, что вы можете быть предателем.
– Истинно так. Но не быть предателем еще не значит согласиться быть активным помощником.
– Почти столь же справедливо. Но в данном случае, – значительно произнес Риоз, – отказ
помочь будет рассматриваться как измена и трактоваться соответственно.
Брови Барра сошлись вместе.
– Ваши слова звучат как дубины. Оставьте их для ваших подчиненных. Меня удовлетворит
простая формулировка ваших нужд и пожеланий.
Риоз уселся и закинул ногу на ногу.
– Барр, мы полгода назад уже обсуждали это.
– Насчет ваших волшебников?
– Да. Вы помните, тогда я сказал, что собираюсь сделать.
Барр кивнул. Его руки вяло покоились на коленях.
– Вы намеревались посетить их в их логове, и эти четыре месяца вы отсутствовали. Вы их
нашли?
– Нашел ли я их? О да! – яростно воскликнул Риоз.
Он выговаривал слова с трудом. Казалось, он сдерживается, чтобы не заскрежетать зубами.
– Патриций, они не волшебники, они – дьяволы. Да! В это поверить так же трудно, как
добраться до внешних туманностей. Подумайте только! Это мир величиной с носовой платок; с
ноготь; с ресурсами настолько ничтожными, энергией настолько крошечной, населением настолько
микроскопическим, что ему не сравниться даже с планетными задворками пыльных префектур на
Темных Звездах. И при всем при этом – народ столь гордый и амбициозный, что спокойно и
последовательно мечтает о власти над Галактикой. Да что там, они так уверены в себе, что даже не
торопятся. Они действуют медленно, флегматично, они говорят о веках, которые потребуются. Они
поглощают миры для забавы; расползаются по системам с ленивым самодовольством. И они
преуспевают. Их некому остановить. Они построили поганое торговое сообщество, раскинувшее свои
щупальца даже за пределы тех систем, до которых осмеливаются добираться их игрушечные
кораблики. Их Купцы – так называют себя их агенты – проникают вглубь Периферии на целые
килопарсеки.
Дуцем Барр прервал это гневное излияние.
– Насколько эта информация достоверна; быть может, в вас говорит просто ярость?
Солдат овладел собой и немного успокоился.
– Моя ярость меня не ослепляет. Говорю вам, я побывал на мирах, лежащих ближе к Сивенне,
чем к Установлению, и Империя там была лишь далеким мифом, а Купцы – жизненной реальностью.
Нас самих приняли за Купцов.
– А Установление само рассказало вам, что оно нацелилось на галактические владения?
– Рассказало! – Риоз снова разъярился. – Никто ничего не рассказывал. Официальные лица не
говорили ни о чем, кроме как о деловых вопросах. Но я беседовал с простыми людьми. Я впитал
