его иссякающие силы обратились против себя самих и померкли навечно. Под воздействием
всепожирающего, гибельного разрушения металлическая оболочка, покрывавшая планету,
сморщилась и растрескалась, являя собой болезненную гримасу былого великолепия.
Те, кто выжил, сорвали металлический покров и продали его другим планетам в обмен на
зерно и скот. Почва была обнажена вновь, и планета вернулась к своим истокам. По мере роста
площадей, занятых под примитивное сельское хозяйство, она стала забывать свое запутанное и
грандиозное прошлое.
И забыла бы, если бы могучие развалины все еще не вздымались к небу в горьком, полном
достоинства величии.
Аркадия с бьющимся сердцем разглядывала металлическую кайму горизонта. Деревня, где
жили Палверы, в ее глазах представляла собой лишь кучу неказистых домишек, окруженную желто-
золотистыми пшеничными полями.
Но там, как раз за пределами видимости, была память о прошлом, все еще сиявшая
незапятнанным блеском, пылавшая огнем, когда солнце Трантора касалось ее искрящихся вершин. За
те месяцы, которые Аркадия провела на Транторе, она побывала там один раз. Тогда она взобралась
на гладкую, без единого стыка мостовую, и углубилась в недра молчаливых, запыленных строений,
куда свет проникал через расселины в полуразрушенных стенах.
То была затвердевшая боль сердца. Место казалось проклятым.
Аркадия помчалась обратно, топоча по лязгавшему металлу, и бежала, пока ее ноги снова не
прикоснулись к мягкой земле.
После этого она могла только оглядываться с тоской. Она не осмеливалась еще раз
потревожить эти величественные, задумчивые руины.
Аркадия знала, что она родилась где-то здесь – вблизи старой Имперской Библиотеки,
являвшейся поистине квинтэссенцией Трантора. То было место священнейшее из священных,
сокровеннейшее из сокровенных! На всей планете только оно пережило Великий Грабеж и уже век
оставалось в неприкосновенности, бросая вызов Вселенной.
________________________________________________________
*) Авторский недосмотр – в книге I ясно указана численность населения Трантора – сорок миллиардов (прим.
перев.)
Там Хари Селдон и его группа сплели свою невообразимую сеть. Там Эблинг Мис проник в
тайну и сидел, онемев от безмерного удивления, пока не был убит, чтобы тайна не распространилась
дальше.
Там, у Имперской Библиотеки, ее дед и бабка прожили десять лет, пока Мул не умер, и они не
смогли вернуться на возродившееся Установление.
Туда, к Имперской Библиотеке, вернулся со своей невестой ее собственный отец, чтобы еще
раз попытаться отыскать Второе Установление, – но не смог этого сделать. Там родилась она сама;
там умерла ее мать.
Аркадии хотелось бы побывать в Библиотеке, но Прим Палвер покачал своей крупной головой
в ответ на ее просьбу:
– Она в тысячах миль отсюда, Аркадия, а здесь так много дел. Кроме того, туда лучше не
соваться. Ты же знаешь, это своего рода святилище…
Но Аркадия понимала, что он просто не желает приближаться к библиотеке: та же история,
что и со дворцом Мула. Все тот же суеверный страх нынешних пигмеев перед останками гигантов
былого.
Но это ни в коем случае не могло быть причиной для обиды на милого и смешного человечка.
Аркадия уже почти три месяца находилась на Транторе, и все это время они – Папа и Мама – так
чудесно относились к ней…
А что взамен? Она втянула их в историю, грозившую гибелью всем. Разве Аркадия
предупредила их, что она, возможно, отмечена печатью разрушения? Нет! Она позволила им принять
на себя смертельно опасную роль покровителей.
Совесть грызла ее невыносимо – но разве у нее был выбор?
Она неохотно сошла по лестнице к завтраку. Снизу доносились голоса.
Прим Палвер, покрутив толстой шеей, заткнул салфетку за воротник рубашки и, всем своим
видом выражая бесконечное довольство жизнью, потянулся к сваренным вкрутую яйцам.
– Вчера я был в городе, Мама, – сказал он с набитым почти до отказа ртом и энергично орудуя
вилкой.
– Ну и как там в городе, Папа? – безразлично спросила Мама, присев на миг, оглядев стол и
снова поднявшись, чтобы взять соль.
– А, ничего хорошего. Прилетел звездолет со стороны Калгана и привез тамошние газеты. Там
война.
– Война! Так-так! Что ж, пускай они разобьют свои головы, раз они у них такие пустые. А твой
чек уже пришел? Папа, я тебе говорю в который раз – пойди предупреди старика Коскера, что это не
единственный кооператив на планете. И без того они платят тебе столько, что я стесняюсь называть
сумму даже друзьям, так пускай хотя бы платят вовремя!
– Вовремя-мовремя, – раздраженно произнес Папа. – Слушай, не отвлекай меня во время
завтрака дурацкими разговорами, а то у меня кусок застревает в горле, – сказав это, он произвел целое
опустошение среди намазанных маслом тостов, а потом чуть более спокойно добавил: – Война идет
между Калганом и Установлением, и они занимаются этим уже два месяца.
Его руки сделали выпад навстречу друг другу, изображая космическое сражение.
– Угу. И как идут дела?
– Плохо для Установления. Ну, ты же видела Калган. Там сплошные солдаты. Они были
готовы. А Установление – нет, и вот – бух!
Мама внезапно отложила вилку и прошипела:
– Дурак!
– Чего-чего?
– Тупоголовая скотина! Тебе бы только пасть разевать попусту!
Она быстро показала пальцем. Оглянувшись через плечо, Папа увидел застывшую в дверях
Аркадию. Та спросила:
– Установление воюет?
Папа беспомощно глянул на Маму и кивнул.
– И проигрывает?
Снова кивок.
Горло Аркадии перехватило с нестерпимой силой, и она медленно подошла к столу.
– Все кончено? – прошептала она.
– Кончено? – повторил Папа, неумело имитируя искренность. – Кто говорит, что все кончено?
На войне случается всякое. И… и…
– Садись, дорогая, – успокоительно сказала Мама. – Во время завтрака надо молчать. Пока еда
не окажется в желудке, от разговоров приключаются болезни.
Аркадия даже не обратила на нее внимания.
