– Калганцы уже на Терминусе?
– Нет, – серьезно сказал Папа. – Новости относятся к прошлой неделе. Терминус еще
сражается. Да, да. Я говорю правду. И Установление еще полно сил. Хочешь, я дам тебе посмотреть
газеты?
– Да!
Она читала их, одновременно стараясь съесть хоть что-нибудь из завтрака. В глазах у нее все
плыло. Сантанни и Корелл были сданы без боя. Эскадра флота Установления попала в ловушку в
пустынном секторе Ифни и была истреблена почти до последнего корабля.
И вот Установление снова вернулось к исконному ядру Четырех Королевств – первоначальной
державе, построенной Сальвором Хардином, первым мэром. Но оно все еще сражалось – пока не все
было потеряно – и что бы ни произошло, она обязана предупредить отца. Она должна любой ценой
добраться до него. Должна!
Но как? На пути – война.
После завтрака Аркадия спросила у Папы:
– Скоро ли вы отправляетесь с новой миссией, господин Палвер?
Папа восседал в большом кресле на лужайке перед домом, греясь на солнышке. Между его
пухлыми пальцами дымилась толстая сигара, и он был очень похож на блаженствующего мопса.
– С миссией? – повторил он лениво. – Кто знает? Такой отличный отпуск, и мне нечего
спешить. Зачем толковать о новых миссиях? Или тебе не терпится, Аркадия?
– Мне? Нет, мне здесь нравится. Вы ко мне очень добры, и вы, и госпожа Палвер.
Он отмахнулся от ее слов благодарности. Аркадия продолжала:
– Я все думаю о войне.
– Не надо о ней думать. Ты-то что можешь поделать? Если чему-то нельзя помочь, значит, и
переживать не стоит.
– Я просто подумала, что Установление потеряло большую часть своих сельскохозяйственных
миров. Они, вероятно, уже ввели нормирование пищи.
Папа заерзал.
– Не беспокойся. Все будет в порядке.
Она едва слушала его.
– Как бы я хотела доставить им продовольствие! Вы знаете, когда Мул умер, и Установление
восстало, Терминус оказался точно так же отрезан, и генерал Хэн Притчер, который стал на время
преемником Мула, окружил его и взял в осаду. Продовольствие почти кончилось, и мой папа говорил,
что мой дед рассказывал ему, будто кроме сухих аминокислотных концентратов, отвратительных на
вкус, ничего и не было. А одно яйцо стоило двести кредитов. А потом, как раз вовремя, блокаду
прорвали, и с Сантанни прибыли корабли с провизией. Должно быть, это были кошмарные времена.
Может быть, сейчас все повторится…
После паузы Аркадия продолжала:
– Вы знаете, я готова держать пари, что Установление сейчас будет платить за продовольствие
по бешеным расценкам. Вдвое, втрое и даже больше. Так вот, если бы, к примеру, какой-нибудь
кооператив здесь, на Транторе, взялся за это дело, они могли бы рискнуть несколькими кораблями, но
еще до окончания войны, клянусь, заработали бы миллионы. В старые времена Купцы Установления
только этим и занимались. Тогда все время были войны, так что они, пользуясь случаем, торговали
тем, в чем воюющие миры нуждались больше всего. О Космос, они, говорят, с одного рейса имели
прибыли до двух миллионов кредитов. И это только с того, что вмещалось в один корабль.
Папа зашевелился. Его сигара погасла, но он этого не заметил.
– Сделка по доставке продовольствия? Ага! Н-да… Но Установление так далеко.
– О, я знаю. Отсюда, как я догадываюсь, вы не сможете провернуть такую операцию. Но если
вы возьмете рейсовый лайнер, то, вероятно, сможете добраться до Массены или Смушика, а затем вам
надо будет нанять разведывательный кораблик или что-нибудь в этом роде, дабы проскользнуть через
линию фронта.
Что-то прикидывая, Папа запустил пятерню в волосы.
…Двумя неделями позднее подготовка к миссии была завершена. Все это время Мама
поносила Папу на чем свет стоит за неисцелимое упрямство, с которым он, во-первых, намеревался
учинить самоубийство, и, во-вторых, отказывался позволить ей сопровождать его.
Папа заявил:
– Мама, ну почему ты ведешь себя как старая карга? Я не могу взять тебя. Это мужское дело.
Ты думаешь, война – это развлечение? Детские игры?
– Но ты-то зачем отправляешься? Разве ты мужчина? Ты, старый дурень, уже одной ногой и
одной рукой в могиле. Пусть этим займутся молодые, а не лысые толстяки вроде тебя!
– Я не лысый, – возразил Папа с достоинством. – У меня еще сохранилась куча волос. И потом,
почему бы мне не получить комиссионные вместо какого-нибудь молодого оболтуса? Послушай, это
же может принести миллионы.
Мама знала об этом и уступила.
Аркадия еще раз встретилась с ним перед отлетом. Она спросила:
– Так вы отправляетесь на Терминус?
– А почему бы и нет? Ты же сама сказала, что они нуждаются в хлебе, рисе и картофеле. Я
заключу с ними сделку, и они все это получат.
– Что ж, тогда… можно попросить вас об одном деле: если вы попадете на Терминус, не
можете ли вы повидать моего отца?
Морщинистое лицо Папы, казалось, расплылось от избытка дружелюбия.
– Ох ты, надо же было дождаться, пока ты сама об этом скажешь. Конечно, я отыщу его. Я
скажу ему, что ты в безопасности, что с тобой все в порядке, и когда война кончится, я доставлю тебя
обратно.
– Спасибо. Я расскажу вам, как найти его. Его зовут доктор Торан Дарелл, и он живет в
Станмарке. Это близко от города Терминуса, и вы можете туда добраться на пригородном самолетике.
Мы живем на Набережном шоссе, 55.
– Погоди, я это запишу.
– Нет, нет, – Аркадия всплеснула руками. – Вы ничего не должны записывать. Вы должны
запомнить и отыскать его без чьей-либо помощи.
Папа выглядел озадаченно. Он пожал плечами.
– Ладно, все в порядке. Набережное шоссе, 55, в Станмарке, пригороде Терминуса, и туда
добираются самолетом. Порядок?
– Еще одно.
– Да?
– Не передадите ли вы ему кое-что от моего имени?
– Конечно.
– Я скажу это вам на ухо.
Он склонил к ней свою пухлую щеку, и Аркадия тихим шепотом произнесла несколько слов.
Глаза Папы стали круглыми.
– Ты хочешь, чтобы я передал это? Но ведь это ничего не означает.
