– Он поймет. Просто скажите, что это передала я, а смысл сказанного ему известен. И скажите
это именно так, как я произнесла. Ничего не меняя. Не забудете?
– Как можно? Всего четыре словечка. Послушай-ка…
– Нет, нет, – она подпрыгивала от полноты чувств.- Не повторяйте. Не повторяйте их никому и
никогда. Забудьте обо всем, пока не встретите моего отца. Обещайте мне.
Папа снова пожал плечами.
– Хорошо! Я обещаю!
– Тогда все в порядке, – сказала Аркадия печально.
Когда Папа прошел мимо нее к шоссе, где его ждало воздушное такси, чтобы отвезти в
космопорт, она подумала: не подписала ли она и ему смертный приговор? Увидит ли она его когда-
нибудь вновь?
Она едва решилась войти в дом, где оставалась милая добрая Мама. Может быть, когда все
кончится, ей лучше будет убить себя за то, что она с ними сделала.
19. Война заканчивается.
КВОРИСТОНСКАЯ БИТВА – произошла 17.9.377 Э.У. между силами Установления и флотом
Лорда Стеттина Калганского. То было последнее значительное сражение эпохи Междуцарствия…
ENCYCLOPEDIA GALACTICA
Джоль Турбор, оказавшись в новой для себя роли военного корреспондента, обнаружил, что
облегавшая его массивное тело флотская униформа очень ему нравится. Он наслаждался
долгожданной возможностью вернуться в телеэфир и почти забыл о яростной и беспомощной борьбе
со Вторым Установлением, место которой теперь занял азарт борьбы с настоящими кораблями и
обычными людьми.
Говоря по правде, для Установления война не была отмечена особыми победами, но на эту
тему еще можно было порассуждать. Спустя шесть месяцев сердцевина Установления все еще
оставалась в неприкосновенности, а ядро флота действовало по-прежнему. Пополненный после
начала войны, флот почти восстановил свою численность, а по оснащению превзошел уровень,
которым обладал до разгрома при Ифни.
Между тем крепилась планетная оборона; готовились вооруженные силы; наводился порядок
в администрировании – тогда как немалая часть победоносного калганского флота погрязла в занятии,
именуемом 'вынужденной оккупацией завоеванных территорий'.
Турбор находился на Третьем Флоте, у внешних пределов Анакреонского сектора. В
соответствии со своей политикой представлять войну глазами 'маленького человека', он брал
интервью у Феннела Лимора, инженера третьего класса, добровольца.
– Расскажите нам немного о себе, солдат, – сказал Турбор.
– Ну что там говорить, – Лимор зашаркал ногами, а на лице его заиграла слабая, застенчивая
улыбка, словно он представил себе взоры миллионов зрителей, глядевших на него в этот момент. – Я с
Локриса. Работал на фабрике аэромобилей, был начальником сектора, получал хорошую зарплату. Я
женат; у меня две малышки. Слушайте, а могу ли я их поприветствовать, на тот случай, если они меня
слышат?
– Давайте, солдат. Видео в вашем распоряжении.
– Вот спасибо! – и он тут же затараторил: – Привет, Милла! Если ты меня слышишь, так я в
полном порядке. А как Сунни? А Томма? Я постоянно о вас думаю и, может быть, заеду в увольнение,
когда мы вернемся в порт. Я получил твою продовольственную посылку, но я отсылаю ее обратно.
Мы тут все получаем по-старому, но говорят, что гражданские нуждаются. Наверное, это все.
– Когда я в следующий раз буду на Локрисе, солдат, я отыщу вашу жену и проверю, нуждается
ли она в продовольствии. Ладно?
Молодой парень широко улыбнулся и кивнул головой.
– Спасибо, господин Турбор. Я ценю вашу заботу.
– Хорошо. Тогда, может быть, вы нам расскажете… Вы ведь доброволец, не так ли?
– Точно. Если кто полезет со мной в драку, я не стану медлить с отпором. Я записался тут же,
как услышал про 'Гобера Мэллоу'.
– Вот настоящее мужество. Много ли вам приходилось участвовать в боевых действиях? Я
вижу у вас две звездочки за сражения.
– Тьфу, – солдат сплюнул. – Это были не сражения, а гонки. Калганцы не дерутся, пока перевес
не будет пять к одному в их пользу. И даже тогда они только подкрадываются, стараясь отсечь
корабль за кораблем. Мой кузен был в сражении при Ифни, на том корабле, что прорвался – на старом
'Эблинге Мисе'. Он рассказывал, что и там было то же самое. Они бросили весь свой флот на одну
нашу эскадру, и даже когда у нас оставалось только пять кораблей, они все еще не дрались, а
подкрадывались. Мы разнесли вдвое больше их звездолетов в той битве.
– Значит, вы считаете, что мы выиграем войну?
– Точно, ручаюсь – раз мы перестали отступать. Даже если дела пойдут совсем плохо, в игру
явно вступит Второе Установление. План Селдона все еще за нами – и калганцы тоже об этом знают.
Губы Турбора чуть скривились.
– Значит, вы рассчитываете на Второе Установление?
Последовало самое искреннее удивление:
– Ну, а кто же из нас на него не рассчитывает?
Младший офицер Типпеллум вошел в каюту Турбора после окончания передачи. Он протянул
корреспонденту сигарету и сдвинул фуражку назад так, что та едва удерживалась в равновесии на
самом затылке.
– Мы захватили пленного, – сказал он.
– Да?
– Какой-то чокнутый. Утверждает, что он – лицо нейтральное, и ссылается на дипломатический
иммунитет, ни больше, ни меньше. Непонятно, что с ним делать. Его зовут Пальвро, Палвер или что-
то в этом роде, и он говорит, будто прилетел с Трантора. Клянусь Космосом, не знаю, что ему нужно в
зоне военных действий.
Мгновенно забыв о своем недавнем желании поспать, Турбор рывком уселся на койке. Он
прекрасно помнил последнюю беседу с Дареллом, на следующий день после объявления войны, перед
самым отлетом.
– Прим Палвер, – сказал он утвердительно.
Типпеллум замер, и дым начал вытекать у него из уголков рта.
– Эге, – выговорил он, – как это вы угадали, ради Космоса?
– Неважно. Могу ли я его увидеть?
– О Космос, я не знаю. Старик велел доставить его для допроса в свою каюту. Всем сдается,
что он, наверное, шпион.
– Скажите старику, что если он в самом деле тот, за кого себя выдает, то я его знаю. Я возьму
всю ответственность на себя.
