Пряча на всякий случай пистолеты в кобурах под просторными бледно-зелеными френчами, надвинув на глаза широкополые стетсоновские фетровые шляпы, мы вошли в ограду придорожного кемпинга, отделенного от собственно поселка примерно милей пустынного шоссе.
«Кемпинг Марри-Бридж» значилось на вывеске, исполненной без всяких вполне здесь ожидаемых новомодных штучек. Обыкновенной флюоресцентной краской на обыкновенном листе кремового пластика в металлической окантовке.
И внутри ограды ничего столь уж экзотического. На пыльной бетонированной площадке, напротив очень похожей на наши бензоколонки (только на белой табличке ясно обозначено «Hidrogen-mikst», водородная смесь по-нашему) одиноко грелся на солнце автомобиль тоже почти традиционного вида – 4 колеса, светло-синий кузов-купе, ну, может, образующие линии, выштамповки капота и крыльев слегка непривычны, да, заглянув в окно, я вместо рулевого колеса увидел нечто вроде штурвала бомбардировщика: слегка изогнутую поперечину на рулевой колонке и два коротких отростка на концах.
Невелик прогресс для семидесяти прошедших лет. Правда, неизвестно, что там за движок под капотом, может, размером в кулак и в триста лошадей мощности. Опять же, судя по топливу, атмосферу не загрязняет, на выхлопе вместо СО и прочих пакостей – обычный водяной пар.
Об эвкалиптах и прочих деревьях и кустарниках, окружающих стоянку, я не распространяюсь, поскольку флора не меняется миллионы лет, а я настолько слаб в ботанике, что не заметил бы особой разницы даже по сравнению с мезозойским периодом.
Конечно, я бы хотел, чтобы мои записки несли в себе такой же информационный и эмоциональный заряд, как, скажем, очерки Солона о посещении Атлантиды, но увы… Пока что ничего экстраординарного вокруг не наблюдалось.
Совершенно так, как в любом придорожном кафе вдоль Панамериканской магистрали в 1979, скажем, году, за стойкой боролся с дремотой бармен или лично хозяин заведения, типичный до нарочитости.
Мужик лет сильно за пятьдесят, загорелый, кряжистый, полуседой, не слишком бритый, в кремовой рубашке с пятнами пота на груди и под мышками.
В легком здании с настежь открытыми окнами кондиционер смысла не имел, а вполне традиционный вентилятор под потолком только бессмысленно перемешивал вязкий и теплый, как кисель, воздух.
Вот телевизор, или то, что его здесь заменяло, был действительно хорош. Справа от стойки висел в воздухе куб не куб, сфера не сфера, а нечто среднее, короче, абсолютно трехмерное изображение, обойдя которое можно было увидеть персонажей какого-то приключенческого фильма и сбоку, и сзади. Они бегали, стреляли, разговаривали, скакали на конях, и совершенно невозможно было вообразить, как это сделано.
Ну, представьте себе «Великолепную семерку», одновременно демонстрируемую и с точки зрения ковбоев Криса, и бандитов Калверы…
Увидев нас, бармен (назовем его пока так) лениво оживился:
– Добрый день, джентльмены. Желаете обедать или просто выпить? Сок, кофе, виски?
То, что мы пришли пешком, его словно совершенно не удивило.
Впрочем, англосаксы всегда славились демонстративным безразличием к чужим проблемам и причудам. Угодно бродить пешком по сорокаградусной жаре – ваше дело.
Я посмотрел на часы. Да, 13.08. Вполне время обеда.
Бармен тоже посмотрел. С интересом.
– Что это у вас?
– Где?
– Да вот, на руке, – он указал на мой золотой «Лонжин» с репетицией, двумя секундомерами и прочими причиндалами, купленный в прошлом году в Париже.
– Часы. Что, не приходилось видеть?
– Приходилось. В музее, в Мельбурне. Видать, вы сильно богатый человек.
– Как вам сказать, – заскромничал я. – Не бедный. А это память деда. Он всем своим внукам на память подарил нечто этакое. Мне вот – часы.
– Хорошо иметь такого деда, – с долей зависти сказал бармен. – А что вам все-таки подать? Из свежего можно бифштекс или яичницу с беконом. Консервы – какие угодно.
– Пусть будет яичница, – согласился я. – Виски все тот же дед велел пить только после захода солнца. Поэтому или пиво, если есть холодное, или холодный же сок. Потом – кофе.
– Всего по два? – чисто механически уточнил бармен.
– Одно, – для убедительности я поднял вверх указательный палец.
– А он? – Бармен посмотрел на Джонсона с легким недоумением.
– Он – кришнаит. Ест только пророщенный рис, да и то раз в сутки. Смешно, правда?
– Кому что нравится, – пожал тяжелыми плечами бармен. – У нас тут неподалеку живет иудей, так тот не употребляет ни кенгурятину, ни кроликов, зато тащится от фаршированной щуки, которую выписывает из самого Тайлем-Бенда. У нас ее нет, а в озере Александрита хорошо на блесну ловится…
– Вот и я о том же… – Похоже, хоть на кулинарной почве, но контакт начал устанавливаться.
Минут через десять сам же бармен, а скорее всего и хозяин тоже, не имеющий в штате ни официантки, ни даже жены или дочки, поставил передо мной скромный обед.
Но проблема оставалась, и ее надо было решать.
– Может быть, все же выпить стаканчик виски? – разглядывая ассортимент бара, спросил я тоном
