– Я бы хотел прочитать это письмо.
– Я сберегла его для тебя. И придет день, когда его прочитает Майло.
– Ну, не знаю…
– Разумеется, знаешь, – оборвала меня Пенни. – Майло обязательно должен его прочитать. Если это было чудо, давай не притворяться, будто мы не знаем, почему тебе спасли жизнь. Без тебя и меня не было бы Майло. И если я что-то знаю наверняка, так это одно – когда-то, каким-то образом мир станет лучшим местом благодаря Майло. Или ты так не думаешь?
Я встретился с нею взглядом. Эти глаза не лгали сами и не потерпели бы лжи.
– Думаю. Да. Думаю.
Пенни закончила чистить пистолет.
– И знаешь, в чем еще я абсолютно уверена?
– Если это опять большой сюрприз, я его не переживу.
– Я уверена, что больше у тебя не возникнет проблем ни с инструментами, ни с бытовой техникой. Не будет ни расплющенных молотком пальцев, ни пылесосных катастроф.
– Это потянет на второе чудо.
– Потому что вся твоя неуклюжесть – не более чем завуалированный предлог, позволяющий не иметь оружия и не учиться им пользоваться.
– Где ты получила диплом по психологии?
– В школе здравого смысла. Если ты мог превратить тостер в оружие массового уничтожения, никто бы не захотел, чтобы ты брался за пистолет.
– Оружие массового поражения – это чересчур.
– Ремонт кухни обошелся в три тысячи баксов. И не такой уж ты неуклюжий. Взять хотя бы твои романы. Или каков ты в постели.
– Я – не Джон Бон Джови.
– А я – не школьница со столь низкими запросами. Сегодня ты освоил первичные навыки обращения с пистолетом, и мир не перевернулся.
– День еще не закончился.
Она меня поцеловала. И какой сладкий был у нее язык.
– В одном тетя Эдит не ошиблась, – улыбнулся я. – С выбором жены я не промахнулся.
Наблюдая за мной из «Маунтинера», Лесси так много смеялась, что захотела пи-пи.
А потом Пенни с гальки вывезла нас на проселочную дорогу и на автостраду 101.
– Как прошли учебные стрельбы? – спросил Майло.
– Твоя мать все еще жива, – ответил я.
– А твои ноги?
– Я не прострелил ни одну из них.
– Триумф.
Зазвонил мой одноразовый мобильник. Вивьен Норби. Она купила такой же себе и звонила, чтобы сообщить мне номер.
– Как дела? – спросила Вивьен.
– Мы еще не съехали на твоем «Маунтинере» с откоса.
– Ты хочешь сказать, что за рулем всю дорогу сидела Пенни?
– Я больше не позволю тебе оставаться с Майло. Он попал под чье-то дурное влияние.
– Послушай, я тут покопалась в Сети, – сменила тему Вивьен, – и нашла кое-что интересное. Я не думаю, что Томас Лэндалф – единственная жертва Ваксса в Смоуквилле. Возможно, есть еще одна – Генри Кейсес, и он в каком-то смысле жив.
Глава 46
Смоуквилл выглядел так живописно, что поневоле возникало желание оглядеться в поисках гномов и эльфов, которые его построили.
Все дома на Главной улице и вообще большинство домов викторианские, и декоративных излишеств так много, что Современное движение архитекторов от злобы стирало зубы в порошок.
Городок, в котором четыре тысячи жителей, расположен у самого океана. Его западные районы – заросшие кедрами склоны, спускавшиеся к воде.
У берега высились великолепные скальные замки самых причудливых форм, и ветер, если дул с достаточной силой, звучал в них голосами печальных гобоев, заунывных волынок и губных гармошек, напоминая о далекой Ирландии.
Мы остановились в кемпинге «Уорбертон», на территории которого, в тени гигантских кедров, просторно расположились симпатичные коттеджи, построенные в 1930-х годах.
Оплата наличными вперед и номерные знаки «Маунтинера» расположили к нам клерка за регистрационной стойкой, и он не попросил у меня ни кредитной карточки, ни водительского удостоверения. Я представился Кентоном Юэном, воспользовавшись именами двух моих давно убитых дядьев.
Майло лишился одного чемодана, когда мы в спешке ретировались из дома на полуострове, но устройство размером с хлебницу осталось при нем, второй чемодан с какими-то электронными штучками тоже. Плюс он получил еще один чемодан от Гримбальда. И ему не терпелось превратить в лабораторию заставленную мебелью гостиную коттеджа.
Согласно адресу, предоставленному нам Вивьен Норби, Генри Кейсес жил так близко от кемпинга, что не имело смысла ехать туда на машине. Учитывая случившееся с ним, мы решили, что будет лучше, если я пойду к нему один.
Мы с Пенни не хотели разделяться, но теперь вооружились и уже не были такой легкой добычей. Она осталась в коттедже кемпинга с Майло и Лесси.
Генри Кейсес жил в великолепном викторианском доме с большим, широким парадным крыльцом и дверью из двух половинок с окном из цветного стекла над ней.
Два с половиной года тому назад мать Генри переехала в Смоуквилл из Атланты, чтобы вести домашнее хозяйство.
Я позвонил, и дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти. С белоснежной кожей, большими глазами, хрупкой фигурой, но сильные руки говорили о том, что она не чурается тяжелой работы, а выражение лица подсказывало, что она не отступит перед трудностями.
– Добрый день, – поздоровалась она с южным выговором.
– Миссис Кейсес?
– Мать Генри, да.
– Миссис Кейсес, меня зовут…
– Я знаю, кто вы, мистер Гринвич. Ума не приложу, почему вы здесь, но я рада встрече с вами.
Она отступила назад и пригласила меня войти.
Хотя миссис Кейсес понимала, что я надеялся повидаться с ее сыном, первым делом она пригласила меня в библиотеку, где было много книг и ни одного дивиди.
Но прежде всего внимание привлекали две картины Генри. Природа одарила его огромным талантом.
Художник-реалист с филигранной техникой, одну картину он написал яичной темперой, вторую – техникой сухая кисть[27]. Его чувство света, чистота исполнения приковывали взгляд. Влияние Эндрю Уайета[28] не вызывало сомнений, но темы картин он выбирал сам, как и замысел исполнения.
Отвернувшись от второй картины, я сразу перешел к делу:
– Миссис Кейсес, ваш сын дружил с Томасом Лэндалфом?
Она смотрела мне в глаза так же прямо, как Пении, и я видел, что она уже решила довериться мне.
– Да. Они были близкими друзьями.
– Генри верит, что Том Лэндалф убил жену и дочь, а потом облил себя бензином и поджег?
– Нет, мистер Гринвич, не верит.
– Пожалуйста, зовите меня Кабби.
– Спасибо, Кабби. Я – Арабелла. Белла для друзей.
