пятнадцать, возможно, двадцать футов. С места на место она перемещается мгновенно, но это короткие путешествия.
Пенни и я какое-то время молчали. В моем молчании Пенни уловила что-то необычное, поэтому спросила:
– Кабби?
– Что?
– В чем дело?
– Я думаю, она может телепортироваться дальше, чем на двадцать футов.
– И как далеко она отправлялась? Принесла тебе сувенир из Гонконга?
Я вспоминал о том, как преследующий нас «Эксплорер» резко вышел из-под контроля, словно на водителя напал рой разъяренных пчел.
– Она телепортировалась из седана в «Эксплорер», который преследовал нас. Эти парни догоняли меня, подбираясь все ближе, но внезапно собака исчезла из седана и материализовалась в «Эксплорере». Может, перед лицом водителя, потом оказалась у него на спине, на коленях его напарника, рыча, скаля зубы, кусаясь…
– Лесси никогда бы никого не укусила, – заявила Пенни.
– Никогда, – согласился Майло.
– Этих парней она могла покусать. Выглядели они, как люди, которые заслуживают укусов.
– То есть она поняла, что головорезы в «Эксплорере» – угроза для нас, и вывела их из игры… вот что ты мне говоришь? Ты говоришь мне именно это?
– Собаки тысячи лет защищают людей, у которых живут, – вставил Майло.
Лесси, соглашаясь, зарычала.
Достаточно долго мы ехали молча («Хаммер» по-прежнему вела Пенни), пока я не спросил:
– Майло?
– Да, папуля.
– Эти солонки.
– Какие солонки?
– Которые ты дал нам в подвале дома Лэндалфа.
– А-а, это уже не солонки.
– Не уверена, что я готова еще и к этому, – вмешалась в наш разговор Пенни. – Утром мы убили двух человек, потом приковали Ваксса к полу багажного отделения, узнали, что у нас телепортирующаяся собака, вот я и думаю, что для одного дня этого более чем достаточно.
Я объяснил ей свою позицию, по моему разумению, очень даже здравую:
– Чтобы избежать неприятных сюрпризов, мне бы хотелось знать, могут ли эти солонки отправить меня на Марс, или превратить в волка, или перенести в параллельный мир, где на Земле правят динозавры. Я не спрашиваю о дате моей смерти или о том, не придется ли мне до конца своих дней мучиться в тюрьме этих красноруких. Мне не нужна информация, от которой жизнь станет невыносимой. Я просто хочу знать, что делают эти солонки.
– Плюнь и разотри, – услышал я от Пенни Бум.
– Это необходимая информация, – настаивал я. – Все равно что ты ходишь с бутановой зажигалкой в кармане и не знаешь, что это такое, думаешь, а вдруг это освежитель дыхания, суешь в рот, чтобы от тебя пахло мятой, щелкаешь и опаляешь язык.
– Плюнь и разотри.
– Майло.
– Да, папуля.
– Эта солонка отправит меня на Марс?
– Это уже не солонка.
– Чем бы она теперь ни стала, она отправит меня на Марс?
– Нет, это невозможно.
– Она превратит меня в волка?
– Это глупый вопрос.
– Но она превратит меня в волка?
– Разумеется, нет.
– Она перенесет меня в параллельный мир, где Землей правят динозавры?
– Ты уж извини, папуля, но это глупо. Такое не удастся даже с перечницами.
– Так у тебя есть еще и перечницы?
– Плюнь и разотри, – ввернула Пенни.
– Давай ограничимся солонками, Спуки.
– Это все, что у нас есть, – ответил он, – только они уже не солонки, как я повторяю снова и снова.
– И для чего они нужны?
– Когда они были солонками или теперь?
– Теперь. Что они делают теперь?
– Нечто такое, что, по мнению всех, произойти не может. Чтобы понять, нужно проверить их на практике.
– Кабби, если ты не угомонишься, я начну кричать, – предупредила Пенни.
– Ты не начнешь кричать.
– Да, начну, и если я захочу перестать, действительно захочу перестать, то не смогу. Буду выкрикивать что-то вроде «бутанового освежителя дыхания», весь день, всю ночь, и тебе придется что-то сделать со мной, тебе придется отвезти меня в Титус-Спрингс и попросить придурковатого племянника этого Френка- из-хозяйственного-магазина запереть меня в своем подвале.
Внезапно до меня дошло, что я достаю Майло и Пенни точно так же, как меня частенько доставал Хад Джеклайт.
Само собой, меня охватил стыд.
– Ты права.
Она с подозрением глянула на меня.
– Да, да, – кивнул я. – Ты права, права. Иногда лучше всего плюнуть и растереть. Мы сегодня уже многое пережили, а день еще не закончился. Нам по-прежнему предстоит решить вопрос с Вакссом, и этого достаточно. Если на то пошло, более чем достаточно.
На заднем сиденье громко зевнула Лесси.
– Папуля, если бы я попытался дать научное объяснение, для тебя это прозвучало бы как галиматья.
– Я уже плюнул и растер, Майло.
– Если тебе от этого станет лучше, папуля, я могу гарантировать, что эта солонка язык тебе не обожжет.
– Приятно слышать, сынок.
– Но и дыхание она тебе не освежит.
Когда мы въехали в Большой Лос-Анджелес, день захотел двинуться в Японию, и я ему разрешил.
Через какое-то время сумерки решили последовать за днем, и я им разрешил.
Последние мои решения позволили мне немного расслабиться. Я почувствовал, что двинулся в правильном направлении, и придет день, когда я вновь смогу стать прежним Кабби, максимально реализующим свои лучшие качества, но при этом способным на что-то плюнуть и растереть.
Но на самом-то деле мы стремительно приближались к тому моменту, когда одному из нас предстояло умереть от пули, после чего наша жизнь уже не могла остаться прежней.
Глава 61
Дом Ширмана выглядел точно так же и на Картах Гугла: оштукатуренные стены, наличники, красивый испанский дом, построенный за сорокафутовыми магнолиями, кроны которых укутывали тенью лужайку перед домом. Ночью романтическая подсветка участка превращала дом в волшебный особняк.
Он оказался большего размера, чем я ожидал, и располагался на участке, площадью превышающем
