внутренних побуждениях.
Современная власть не только деиндустриализована, но и деполитизирована. Она является экономической не только и не столько потому, что связана с финансовыми и хозяйственными ресурсами, а потому, что представляет собой сложную систему спекуляций, спекулятивное отношение в чистом виде.
«Культурные сражения, – пишет Мануэль Кастельс, – суть битвы за власть в информационную эпоху. Они ведутся главным образом в средствах массовой информации и с их помощью, но СМИ не являются держателями власти. Власть – как возможность предписывать поведение – содержится в сетях информационного обмена и манипуляции символами, которые соотносят социальных акторов, институты и культурные движения посредством пиктограмм, представителей, интеллектуальных усилителей… Более не существует стабильных властных элит. Однако есть элиты от власти, то есть элиты, сформированные во время своего обычно короткого срока пребывания у власти, за время которого они используют преимущества своей привилегированной политической позиции для достижения более постоянного доступа к материальным ресурсам и социальным связям. Культура как источник власти и власть как источник капитала лежат в основе новой социальной иерархии информационной эпохи».[28]
Возможности и угрозы новой экономической власти, сросшейся до полной неразличимости с символической властью, сопряжены в первую очередь с ее неощутимостью. Современная экономическая власть незаметна и опасна, как радиация. Она программирует наши действия, не прибегая к особым запретам, и управляет нами, не отсылая к авторитету фюрера или вождя. Все, что мы совершаем, подчиняясь современной экономической власти, принимается нами за собственное решение, за результат осуществления самостоятельной воли, за выражение своего выбора, как никогда правильного и независимого. В этом-то и состоит главная уловка «общества, основанного на знаниях», подчиняющего нас себе посредством дарованной нам свободы.
Глава 8
Капитализация человеческого в человеке
Знание и свобода
Итак, выступая системой массированного производства общения, информационная экономика облекает подчинение в форму свободы. Это и есть главная отличительная черта современных обществ, основанных на знании. Производство общения эквивалентно капитализации человеческих возможностей. При этом возникает ситуация, когда любое проявление человеческого в человеке начинает восприниматься как капитал.[29] С этим связана столь значимая для современных обществ проблематика идентичности, которая воспринимается в логике капиталистической игры, то есть под знаком обретения и утраты, приращения и инвестиций.
Все это самым существенным образом трансформирует характер образовательной деятельности – инновационное образование оказывается основной структурой капитализации человеческого в человеке. Проанализируем основные атрибуты информационной экономики (и основанной на ней системы инновационного образования), оценив, каким образом они находят свое воплощение у нас в России.
(1) В качестве особой вехи в становлении экономики информационного типа авторы доклада Всемирного банка об «обществе, основанном на знаниях» выдвигают подчинение информации функциональным нуждам предприятий, существующих в ситуации рынка. «…Начали преуспевать предприятия нового типа – компании по обслуживанию предприятий, которые занимаются предоставлением специализированных знаний, информации и данных в поддержку деятельности существующих производственных предприятий. Эксперты считают, что такие обслуживающие компании являются основным источником созданных сравнительных преимуществ и значительной величины прибавочной стоимости в высокоиндустриальных экономиках… В экономике, основанной на знаниях, достижения в сфере микроэлектроники, мультимедийного производства, а также телекоммуникаций приводят во многих отраслях к существенному росту производительности».
Эта тенденция наметилась и в России, однако распространяется она лишь на относительно узкий сегмент производств, не приводя к изменениям в базовой производственной организации, по-прежнему связанной с ресурсными поставками. В такой ситуации усовершенствование мультимедийной оснастки играет роль декоративного эффекта, маскирующего принципиально экстенсивный характер сырьевой экономики. Принципиально то, что, несмотря на некоторые заслуживающие внимания примеры самостоятельной разработки программного обеспечения и цифрового оборудования, российская экономика не только не оказывает влияния на ход технологической эволюции, но, за редкими исключениями, продолжает довольствоваться заемными технологическими продуктами.
(2) Самой важной отличительной чертой информационной экономики выступает видоизменившийся объект капиталовложений. Речь идет уже не об оборудовании и материалах, а о персонале, качество которого признается важнейшим фактором успешной конкуренции.
«Экономический рост, – отмечают эксперты Всемирного банка, – является сегодня в такой же степени процессом накопления знаний, как и процессом накопления капитала. В странах Организации экономического сотрудничества и развития объемы капиталовложений в нематериальные активы, формирующие базу знаний, а именно в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), образование и программное обеспечение для вычислительной техники, равны или даже превышают капиталовложения в физическое оборудование».
Подобная постановка вопроса была, безусловно, усвоена идеологами национальных проектов, в особенности национального проекта по развитию образования. Однако накопление информации не ведет автоматически к ее капитализации, по логике которой информация обеспечивает систематические инновации. Именно это со всей очевидностью проявляется сегодня в России, где, несмотря на относительно высокий уровень накопленных в разных отраслях знаний, знание продолжает оставаться ресурсом, а не капиталом.
Ресурсная модель экономики проявляется, таким образом, не только в гипертрофии сырьевой добычи и сырьевых поставок, но и в специфическом отношении к любым формам капитала (в том числе и к информационному капиталу) как к сырью.
Результат подобного отношения не заставляет себя ждать: отсутствие налаженной системы конвертации знаний в различные формы инновационной деятельности сказывается на отношении к знанию как к ненужному бремени, а к его носителю – как к «лишнему человеку» нового типа. Это сказывается и на самом знании, которое приобретает характер схоластической догмы, превращается в «дидактический материал», бесконечно циркулирующий в замкнутой системе «обучающий – обучающийся».
(3) Наиболее значимым критерием, в соответствии с которым производится отбор и рекрутирование кадров, становится, в свою очередь, уровень их подготовки. Эта подготовка включает в себя не только наличие знаний в собственном смысле слова, но максимально широкий набор умений, требующийся для организации профессиональной жизнедеятельности. Особый акцент делается на коммуникативных навыках (общение начинает производиться не только на уровне СМИ, но и на уровне любого предприятия), а также на полифункциональности компетенций (то есть на возможности выполнения смежных функций). Одновременно не просто приветствуется, но, по сути, превращается в необходимое условие конкурентоспособности на рынке труда образование:
а) «без границ» (территориальных и социальных);
б) без «отрыва от производства»;
в) на протяжении всей жизни (life-long education);
г) получаемое посредством средств телекоммуникации (e-learning).
В России уровень подготовки не играет ключевой роли в кадровой политике, что может как подталкивать, так и тормозить стремление к получению дополнительного образования. Основная проблема заключается у нас в том, что слишком значительная доля выпускников не работает по своей специальности. При этом отсутствует преемственность в образовании, поскольку последующие циклы образовательной переподготовки часто предполагают не приращение новых знаний, а стирание предыдущих (вместе с системой ценностных приоритетов, которые они в себе содержали). Велико значение корпоративного обучения, когда корпорация делает ставку на молодых и недостаточно опытных выпускников, которых доучивают и переучивают в процессе работы (особенно распространены внутрикорпоративные тренинги и семинары). Все это привело к фактическому исчезновению в последние 8-10 лет интеллигенции, которая традиционно брала на себя роль носительницы общих знаний и гаранта универсальных ценностей. Вместо
