— Да, — произнёс Уотсон, медленно кладя руку на приклад бельгийской винтовки.
— Не надо, пацаны, — предупредил Орех.
— Почему? — спросил Фармер. — Боишься, что не успеешь снять нас обоих сразу? Ну так мы это знаем.
— В спину стрелять смелый? — добавил Уотсон. — А глядя в глаза?
Орех, облизнув губы, снова отошёл назад.
— Достаточно, — сказал он. — Давайте друг другу сердце послушаем. С правой стороны или нет…
— Судя по тому, как колотится твоё, — начал Фармер. — Оно у тебя может быть где угодно. Полагаю, если выстрелить тебе точно в солнечное сплетение, результат будет однозначным. И не важно, с какой стороны мотор.
— Да что ж вас, идиоты, нельзя ни на миг одних оставить! — послышался могучий бас.
Орех подскочил на месте, повернулся. Бергамот перехватил «карабинер» и другой рукой врезал парню по лицу. Сталкер кубарем покатился по полу, а проводник окончательно вышел из темноты на свет фонарей.
Фармер и Уотсон глядели на него, не дыша.
— Свой я, свой, — ухмыльнулся Бергамот, вытаскивая автомат из-за спины и демонстрируя левосторонний затвор. — Видите?
После полученной информации о шатунах зрелище было жутковатым.
Проводник вытянул перед собой массивный кулак и постучал себя по груди.
— Сердце слева, — сказал он. — Орех, поднимайся. Спасибо тебе, дружище, выручил ты меня здорово. Только больше так стволом не размахивай. Зона нервных не любит, и я тоже.
Орех встал на ноги, двигая челюстью.
— Надо же, — произнёс он и сплюнул. — Даже крови нет.
— И синяка не будет, — добавил проводник. — Не переживай, я знаю, как это делается.
— Научи, а?
— Обязательно научу, — пообещал Бергамот. — Только сначала выберемся отсюда. Эх, что бы я без тебя делал? Эти двое ведь не знают, как шатуна от гуманоида отличить.
Фармер выругался. От души.
— Да ладно, мужик, всё будет нормуль, — сказал Орех. — Идём дальше. Ничего не случилось.
— Да уж, — только и произнёс Уотсон.
Сталкеры быстро покинули место, оставив шатуна лежать на месте.
— Хрень какая-то, — тяжело проговорил Бергамот, глядя на труп своего двойника. — Пойдём отсюда. Я уже не так молод, чтобы на такое смотреть.
Встряхнувшись, он взбодрился немного.
— Ты почувствовал, как оказываешься по ту сторону? — спрашивал Орех, по-прежнему идя последним. Он всё ещё не полностью восстановил координацию после удара.
— Нет, — ответил проводник. — Понял, только когда отражение ушло, а вы пропали. И я остался один. Давай не будем, об этом, мужик. Может, как-нибудь позже… За бутылкой.
— Охотно, — кивнул Орех. — Только выставляешься ты.
— Без базара.
Через десять минут сталкеры добрались до конца коридора.
— Здесь, — сказал Орех, показывая на железную лестницу, ведущую наверх и заканчивавшуюся люком.
— Логично, — согласился Бергамот. — Тут больше двигать некуда. Только, мужики, на пару слов…
Все сгустились кругом. Проводник с бледностью на лице произнёс:
— Там, за зеркалом, я решил не стоять на месте, а найти выход. Коридоры были такие же, но отображённые. В общем, я тоже дошёл до этой лестницы.
— Там тоже был люк? — спросил Орех.
— Да.
— Ты его открыл?
— Да.
— И что там? — произнёс Уотсон, чувствуя дрожь.
Проводник посмотрел вверх, на люк. Все сделали то же самое.
— Там ничто, — ответил Бергамот. — Сплошная мгла. Нет даже вакуума.
Все замолчали. На Уотсона напал приступ клаустрофобии.
— Так, ну, мы по крайней мере находимся в нашем мире, — сказал Орех и первым начал подъём.
— Может, сердце проверить? — неуверенно предложил Фармер.
— А может, сразу по печени дать? Если не больно, значит, с правой стороны её нет.
Люк был заперт изнутри на массивную щеколду. Отодвинув её, Орех откинул крышку и впустил солнечный свет в подземелье.
Одновременно с этим послышался визг двигателя. Сталкер сразу спрятал голову, но не утерпел, выглянул снова.
— Куда! — крикнул Бергамот. — А ну назад!
— Ни хрена себе! — проорал Орех, выскакивая наружу. — Посмотрите!
Все трое мигом вылезли наверх, Бергамот последним.
— Святая Шакти, — только и сказал Фармер.
Переход под землёй вывел их точно в центр микрорайона. Вокруг не было ни души. Навсегда застывший город стоял вечным памятником.
А с затянутых тучами небес, прямо на площадь перед сталкерами, то ли падая, то ли летя, несся огромный покорёженный остов чего-то, что раньше было вертолётом Ка-54.
Глава 21. Война
«Свободовец» по кличке Вольт сроду не испытывал такого необычного расположения духа. В свой почти стариковский возраст — целых девятнадцать лет — он верил, что познал уже всё на свете. Ему приходилось отбиваться от гопников, нападать в ответ, выбивать зубы кастетом и чинить собственные, снимать тёлок, терять тёлок, драться за тёлок и из-за них же страдать, глядя, как самая лучшая тёлка мутит с чуваком с соседнего района. Мстить за обиды, двигать в морду мусору и бежать в Зону. Выжить на Кордоне, влиться в «Свободу» и даже заслужить денежный бонус от Арчибальда лично. Сразиться за свой клан с «Долгом», «Грехом» и пережить нападение самого Меченого. Поохотиться на чернобыльскую собаку ночью, пересидеть нападение кровососа на верхушке дерева и без единого патрона. Но того, что происходило сейчас, Вольт не ожидал даже в пьяной эйфории.
Он сидел на приплюснутой траве, в окружении многих десятков таких же бродяг, как он, положив рюкзак с одной стороны и «абакан» с другой. Руки его были заняты обматыванием магазинов в пары с помощью изоленты. Магазины с обычными патронами — синей изолентой, с бронебойными — зелёной. Краем уха он слушал речь Ровера.
— Друзья мои! — громогласно отчеканил Ровер. — Без пафоса и громких слов объясняю суть. К северу от нас находится вражеский лагерь, состоящий из наёмников и частично военных. Что для нас в принципе один хрен. Их нужно оттуда вынести. Объясняю, почему. Они там находятся исключительно и по желанию Глока, босса Коалиции. Ежу понятно, что для нас это нехорошо: перекрыт путь в Припять, потеряна добрая половина Рыжего леса, а это значит, что нас очень скоро начнут теснить. Мы стерпим раз, мы стерпим два, а на третий нас уже всех задавят. И чтобы этого не случилось, нам нужно напасть первыми. Вы спросите меня: а нормально ли такое поведение? То есть имеем ли мы право по логике вещей вот так тупо подниматься и идти с автоматами на вояк? Отвечаю. Сам факт нахождения в центре Зоны военного лагеря с наёмниками я считаю вызовом, на который надо ответить. Если бы мы просто кому-то мешали, то нас бы
