эрпэгэшки!
Будь вертолёт чуть повыше, ему бы представился шанс кое-как добраться до Барьера, натужно перевалить за стену и там, в безопасности, зализать раны. Но в лесах ему пришлось нелегко. Потеряв компенсационный приток воздуха, «охотник» повернулся вокруг винтовой оси, цепанул покорёженным хвостом древесный ствол и тяжело повалился на бок. Пять лопастей одна за другой грызнули землю, сминаясь по очереди. Цельнометаллический фюзеляж рухнул, подняв облако пыли и кружащих мёртвых листьев.
С ликующим воплем Аладдин подбежал к побеждённому военному транспорту. Откинулись люки кабины, показались всё ещё живые пилоты.
— Смотри, — сказал подошедший Обама, тыча пальцем в кабину. — Правду говорят, что экипаж «мишки» переживает падение.
Аладдин снова поднял автоматы. Стволы в обманчиво тонких руках снова пришли в движение, превратив обоих пилотов в решето.
— Врут, — коротко прокомментировал он. — Пошли дальше.
На передовой грохот стоял такой, что чуть не рвал барабанные перепонки. Лагерь наёмников был уже в пределах автоматного выстрела, чем и не преминули воспользоваться обе стороны. Анубис закрыл ладонью наушник, стараясь хоть как-то отсечь посторонние звуки.
— Ровер! — сказал он громко, стараясь не переходить на крик, зная, что в этом случае речь станет ещё более неразборчивой. — Ровер, оба вертолёта сбиты! Ещё один вчера уничтожил Борланд, а это значит, что у Коалиции осталось всего два боевых. Возможно, они отправят «камова» в бой, но это максимум. Пока они этого не сделали, нужно выбить наёмников из лагеря! У нас мало времени, так что прикажи своим двигаться вперёд прямо сейчас! Я пошёл!
Сжимая «грозу», он перебежками ворвался в самую гущу сражения. Здесь был один из рубежей обороны, представлявший собой нагромождение валунов, за каждым из которых находились минимум по два человека. Дальше нескольких метров трудно было что-то различить из-за сплошной пороховой гари. В удушливом воздухе стояла невыносимая жара, помноженная на вонь раскалённого металла и горелой плоти.
Бойцы обоих кланов прижимались к камням, стреляя без остановки, прекращая огонь лишь на перезарядку, изъясняясь друг с другом с нецензурной изысканностью, претендующей на эталон матерного профессионализма. У кого были подствольники, те ими и пользовались, кто являлся счастливым обладателем винтовки с тепловизором, тот соответственным способом реализовывал потенциал оружия. У кого не было ничего, те попросту стреляли в молоко, высовывая автоматы из-за укрытий. Один из «свободовцев» рискнул выглянуть за край скошенного камня и тут же свалился, потеряв половину головы. Его товарищ, в ярости позабыв о какой-либо защите, встал на обе ноги и разрядил магазин в полуростовые мишени, после чего снова скрючился в три погибели, вынимая магазин и ловя новый, брошенный другим напарником. На этой минуте ему везло больше, чем погибшему товарищу.
Анубис рванулся вперёд, встал на освободившееся место. Окровавленный камень, к которому он прислонился, казался нагретым до невозможности. Лидер «Долга» стрелял и перезаряжал, засовывал гранаты в подствольник, выпускал их и стрелял снова, щурясь от летевшей в глаза каменной крошки, выбиваемой пулями наёмников. Рацию он давно уже игнорировал — у него не было ни времени на то, чтобы прислушаться к эфиру, ни внимания.
Вперёд полетели дымовые гранаты, пущенные довольно точно, чтобы создать плотную завесу в определённом месте. Затем человеческая лавина внезапно продвинулась вперёд. Спонтанно, как это зачастую и случается, без какого-либо лидера, бегущего с флагом на врага. Просто валуны уже почти полностью превратились в каменное крошево. Ни одна нервная система не способна долго выдерживать нахождение в медленно уменьшающемся укрытии. Люди в костюмах кланов и без, в профессиональных защитных комбезах и в гражданских полевых куртках, в бронежилетах и в стандартной прорезиненной химзе — все как один рванули на врага. Первые ряды выступавших были сметены шквальным огнём. Красные бронепластины на груди Мясника слились по цвету с брызжущей из тела «долговца» кровью. Сократа подкосило, когда пуля пробила ему ключицу. Заяц просто остановился и медленно лёг, заметив отсутствие правой кисти.
Но обитатели Зоны не отступили и даже нашли в себе силы кое-как оттащить раненых, прижимаясь к земле, прячась в густой траве.
«У нас секунды, — думал Анубис. — Всего секунды на то, чтобы захватить хотя бы часть лагеря. После чего заговорят танки».
Танков у наёмников не было, зато имелось несколько БТР, в которые уже запрыгивали наёмники, понимая, что дело начинает пахнуть совсем нехорошо. Со своей позиции Анубис видел, что один из отрядов всё же прорвался в восточную часть лагеря. Отряд братьев, состоявших в разных кланах, — Тиграна и Геворга.
— Зажигай! — велел командир боевой пятёрки, захлопывая задние двери бронетранспортёра, внутри которого уже сидели его подопечные. Он обошёл машину, поправил правое зеркало и шагнул на подножку, настраиваясь на следующий этап боя.
Кто-то врезался в него сбоку, и командир рухнул на утоптанную землю. Нападавший был в плотном, гасящем удары комбинезоне и — уму непостижимо — сварочной маске нового поколения, с хорошим поляризатором перед глазами и защитой слуховых каналов. Командир злобно сплюнул. Сразу вскочив, он получил удар точно в пах, от чего опять скрючился.
Двери БТР распахнулись. Полыхнул ослепительный свет, сопровождавшийся оглушительным хлопком. Командир откатился в сторону, запоздало сжимая уши и зажмуриваясь. Если даже на него граната подействовала таким образом, то нападавшие точно должны были ослепнуть на долгое время.
Тут он сообразил, что гранату метнули вовсе не его люди.
Человек в маске пнул его снова. На этот раз командир не собирался играть в боксерскую грушу. Схватив сталкера за ногу, он повалил его, быстро уселся сверху и попытался заломить стопу. Нападающий, словно только этого и ждал, положил руку на висящий на боку пистолет и выстрелил, не вытаскивая. Командир почувствовал, как что-то рвёт его бедро. Волна боли пришла потом, когда он свалился в последний раз, стискивая зубы от такого глупого поражения.
К тому времени его людей быстро вытащили из бронемашины. Их не убили, а положили наземь, скрутив запястья. Это давало командиру шанс.
— Сволочь, — прошипел он, сжимая простреленное бедро и незаметно расстегивая петлю на ножнах. — Дерись как мужик!
Сталкер встал перед ним и снял маску. Командир остолбенел.
— Не хочу, — ответила Копилка, распуская волосы и цепляя маску на пояс. — Вы такие предсказуемые.
В ярости командир успел только взмахнуть ножом, как ему в висок ударил приклад винтовки, заставив отправиться в долгое философское переосмысление полученной информации.
Ровер с облегчением перевёл дух, видя, как отряд Геворга захватывает бронемашину. Усевшись на поваленный ствол дерева, он скрутил крышку с фляги и сделал несколько глотков, затем от души полил себе на лицо и израненные ладони. Десять секунд отдыха, нет, двадцать. И с новыми силами — к очередным свершениям.
Из-за кустов показалась фигура Мафы, которую Ровер узнал бы хоть ночью и издали. Он обожал и этот силуэт, и походку. Лицо девушки, как и у всех, было перепачкано и покрыто копотью, но по щекам пролегали тонкие белые полосы. Она беззвучно плакала.
— Мафа, — произнёс Ровер. — Ты зачем здесь?
Она бессильно села рядом и замотала головой.
— Эй, — наклонился к ней Ровер. — Что случилось? Ты ранена?
— Нет, — ответила она. — Меня сбросили.
К тому времени Ровер уже приспособился к окружающему грохоту взрывов и голосовое общение вёл
