убежать. Это всё мне надоело. Ты только что зашёл за мой горизонт событий.
Лезвие переместилось на лоб, и Эрагон начал кричать. Так, как не кричала ни одна из его былых жертв. Предводитель «Монолита» корчился на земле, в то время как Анубис, встав коленом ему на живот, аккуратно водил остриём ножа по его лицу, выводя знакомые символы. Мир вокруг них рушился, секция энергоблока подминала под себя всё, что некогда было технологическим оборудованием, а теперь являлось грудой бесполезного хлама.
Встав с поверженного врага, Анубис отошёл в сторону и подобрал упавший пистолет. Взглянул вверх. Потолок неумолимо осыпался, теперь уже огромными кусками бетона и железных стержней.
— Прощай, — сказал Анубис и выстрелил.
Пуля полетела точно в вырезанное на лбу Эрагона слово. Заглавная печатная Д, затем классическая круглая мишень с линиями прицела, Л и Г.
Эмблема клана.
Врезавшись точно в центр мишени, пуля превратила мозги Эрагона в подобие прокисшего теста.
Анубис разжал пальцы, позволив пистолету упасть. Прикрыл глаза, коротко рассмеялся.
Многотонная груда восточной секции проломленного Саркофага обрушилась полностью, навсегда похоронив под собой место последней битвы и обоих её участников.
Глава 27. Горизонт событий
Марк остановился, почувствовав сильные толчки. Борланд и Клинч замерли вслед за ним.
— Что это было? — спросил Борланд.
— Где-то рядом обвал, — ответил Марк. — Очень близко. Полагаю, Саркофаг начал рушиться.
— Он не может обрушиться полностью, — заявил Клинч. — Он спроектирован так, чтобы ломаться по частям. Мы находимся в самой прочной части.
Борланд при свете фонарей старался рассмотреть лицо майора, но светить непосредственно на него, конечно, не стал. Голос Кунченко изменился, это было ясно слышно. Приглядывать за ним не было никакой возможности, так что сталкер возобновил движение, анализируя все сигналы ножа.
Идти приходилось по череде коридоров — пыльных, словно высушенных, без намёков на любые проявления жизни. С бесчисленными кучами залежалого мусора, вдоль оборванных кусков кабелей. Похоже, мутанты действительно все до единого покинули энергоблок, выползя наружу под атаку Фармера. Не было даже никакой растительности, в то время как Зона славилась огромным ассортиментом различных видов плесени. Не иначе как пребывание в эпицентре выброса на протяжении многих лет уничтожало все проявления жизни. Борланд был готов поручиться, что в здешнем воздухе нет даже ни единой бактерии. Ему даже стало интересно, насколько реально было переждать выброс прямо тут, в Саркофаге.
Марк тем временем переместился в хвост тройки, пропустив Клинча впереди себя. Майор молчал, светя фонарём в одном и том же направлении. Несколько раз он споткнулся. Было очевидно, что Клинч уже не совсем понимает, где находится. Или по крайней мере зачем идёт.
— Борланд, — подал он голос. — Когда ты увидишь Монолит, что станешь делать?
— Разрушу его, — ответил сталкер. — Я помню о своей задаче.
— Да? — спросил майор. — Ну… хорошо.
Борланд остановился и повернулся к майору.
— Клинч, ты в порядке? — спросил он.
— Эмоции переполняют. А что? Это странно?
Марк встал рядом с ним.
— Клинч, давай поиграем, — предложил он. — В ассоциативный ряд.
— Что? — не понял майор. — Зачем?
— Успокоимся.
— Можно, — согласился Кунченко, оттолкнул руку Борланда с фонарём и пошёл дальше по коридору. — Только не будем останавливаться.
— Я начинаю. Зона.
— Смерть.
— Стрелка.
— Триммер.
Коридор повернул налево. Нож Сенатора мелко задрожал.
— Лопата, — продолжил Марк.
— Лонжерон.
Борланд оглянулся.
— Шаг.
— Газ.
— Достаточно, — сказал Марк. — Ты в полном порядке.
— Точно?
Марк схватил Клинча за плечо, развернул к себе.
— Борланд, остановись на минутку, — попросил он.
Сталкер послушался.
— В порядке, но слишком заморочен, на чём не следует, — сказал Марк, глядя на Кунченко. — Майор, приди в себя. Ты хочешь с катушек слететь?
— Что-то не понимаю, о чём ты.
— Конечно, не понимаешь, — вставил Борланд. — Ты всю дорогу думаешь только о своём вертолёте.
— Я?!
— У тебя самые безобидные слова вызывают аналогии с терминами из авиации, — произнёс Марк. — До такой степени, что ты лопату перепутал с лопастью. Клинч, давай уже встряхнись. «Тайкуна» больше нет.
— Я помню, — сказал майор.
— И Монолит его тебе не вернёт.
Кунченко сделал очень медленный вдох.
— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Ты же не пробовал.
— Так, майор, хватит, — сказал Борланд повышенным тоном. — «Тайкун» создали люди. Не вздумай мечтать о подарке от Монолита.
— Тебе жалко, что ли? — спросил Клинч агрессивно. — Это мой план! Я тут решаю, кто и чем будет заниматься.
— Нет.
— Бунт? — вспылил Кунченко. — Консул, ты тоже с ним заодно?
— Клинч, перестань дурить. Монолит никаких желаний не исполняет. Это миф. Ты же сам выступал за это.
— Ну и что? Людям свойственно умнеть.
— Приехали. — Борланд прислонился к стенке. — Майор, ты, видимо, вместе с вертолётом потерял и мозги. Монолит — не рог изобилия. Он не имеет никакой власти.
— Да неужели? Выбросы кто делает? Мутантов кто творит? Телепорты кто обустраивает?
— Это всё личные фишки Монолита. Но исполнять желания он не может.
— Почему?
— Потому что не может, — сказал Марк. — Я знаю точно. Монолит способен в определённых рамках воздействовать на сознание, например, нарисовать тебе в голове целый остров с вертолётами.
— Ага, — добавил Борланд. — Аж в пятьсот рядов.
— Но это не будет реальностью.
— Да что вы знаете о реальности? — оттолкнул его Клинч. — Идём. Времени мало.
Борланд остановил его, снова приперев к грязной стене коридора, рядом с навсегда затихшим
