— Мистер Грегори… — миссис Холмкомб практически кричала его имя.
Даниэльтихо проклинал ее, притворяясь, что он был вне пределов слышимости, что только сделало ее голос более громким. — Но это — портниха, господин Грегори! — кричала она, приложив руки ко рту.
Даниэль был уже внутри. Стеклянная дверь магазина за ним захлопнулась, колокольчик, который был связан с шарниром зазвенел. Он мог спрятаться здесь, по крайней мере в течение нескольких минут, в надежде, что Кэм его не видел и не слышал пронзительный голос миссис Холкомб.
Магазин был тих и пах лавандой. Богатая обувь стерла его деревянные полы, а полки вдоль стен были уложены до потолка рулонами красочных тканей. Даниэль опустил кружевной занавес по окну, таким образом, он будет менее видимым с улицы. Когда он поворачивался, он мельком увидел в зеркале другого человека в магазине.
Он сдержал удивленный стон облегчения.
Он нашел ее.
Люси примеряла длинное белое кисейное платье. Его высокое горло, закрепленное желтой лентой, оттеняло невероятный ореховый цвет ее глаз. Ее волосы были скреплены с одной стороны, подрезанной и украшенной бусами цветочной булавкой. Она нервничала поправляя рукава на плечах, когда она стояла, исследуя себя со всех сторон, как она могла в зеркале. Даниэль обожал это.
Он хотел стоять там, любуясь ей вечно, но вдруг он опомнился. Он шагнул к ней и схватил за руку
— Это длилось не долго, — Даже когда он говрил, Даниэлю приходилось преодолевать восхитительное ощущение ее кожи в своей руке. Последний раз, когда он коснулся ее, это была та ночь, в которую он думал, что потерял ее из-за изгоев. — У тебя еще остались идеи как напугать меня? Ты не в безопасности здесь, но это на твое усмотрение, — сказал он
Люси не начала спорить с Даниэлем, как он ожидал. Вместо этого, она вскрикнула и ударила его бойко по лицу.
Потому, что она не была Люси. Она была Люсиндой
И что еще хуже, они не встречались еще в этой жизни. Она должно быть только, что вернулась из Лондона c увядавшей семьей. Она и Даниэль должны были встретиться в Констанской партии летнего солнцестояния
Он мог видеть все, в том числе и то как шок выразился на лице Люсинды
— Какой сегодня день? — спросил он отчаянно
Она будет думать, что он был сумасшедший. В другом конце комнаты, он был слишком влюблен, чтобы заметить разницу между девушкой, которую он потерял и девушкой, которую он должен был спасти
— Я сожалею, — прошептал он. Это было именно то почему он так ужасен как Анахронизм. Он получил и потерялся даже в самых мельчайших вещах. Только одно прикосновение ее кожи. Только один взгляд в ее глубокие карие глаза. Только один душистый запах вдоль линии роста ее волос. Только одно общее дыхание в тесном пространстве этого крошечного магазина.
Люсинда вздрогнула в тот момент, когда она посмотрела на его щеку. В отражении зеркала, она была красной в том месте где она ударила его. Ее глаза путешествовали, чтобы встретить его взгляд и его сердце чувствовало, что в нем образовывается пустота. Ее розовые губы разделились и ее голова немного повернутая вправо. Она смотрела на него как девушка, глубоко влюбленная в него
Нет.
Был способ, как это должно было произойти. Путь которым они должны были пройти. Они не должны были встретится сейчас. Столько, сколько Даниэль проклинал их судьбу, он не будет разрушать жизни, в которых она жила прежде. Они были тем, что держало его от возвращения.
Он попытался выглядеть незаинтересованным и безразличным насколько это возможно. Скрестил руки на груди, перемещая свой вес, чтобы создать больше расстояние между ними, не пуская свой взгляд, туда где он хотел бы быть. На ней.
— Я сожалею, — сказала Люсинда, прижимая свои руки к сердцу. — Я не знаю, что со мной произошло. Я никогда не делала ничего подобного…
Даниэль не собирался спорить с нею сейчас, хотя она давала ему пощечины так много раз за эти годы, что Предвестник, который отмечал число в небольшом спиральном портативном компьютере был обновлен.
— Это моя ошибка, — сказал он быстро. — Я — я принял вас за другого человека. — Он уже вмешался в прошлое слишком сильно, сначала в Люсию в Милане, и теперь здесь. Он начал отступать.
— Подождите. — Она догнала его. Ее глаза были прекрасными ореховыми огнями, задерживающими его. — Я чувствую, как будто мы действительно знакомы, хотя я не могу вспомнить..
— Боюсь, я так не думаю.
Он добрался до двери к тому времени, как закончилось их расстование, за окном чтобы увидеть Кэма, если он все еще был там. А он был.
Кэм стоял спиной к магазину, и он делал оживленные жесты, рассказывая какую-то выдуманную историю, в которой он, несомненно, был героем. Он мог обернуться от малейшего шороха. Тогда Даниэль будет пойман.
— Пожалуйста, остановитесь сэр. — Люсинда поспешила к Даниэлю. — Кто Вы? Я думаю, что знаю Вас. Пожалуйста. Подождите.
Он должен рискнуть на улице. Он не может остаться здесь с Люсиндой. Не, тогда, когда она так себя вела. Не, тогда, когда она влюбилась в неправильную версию него. Он жил этой жизнью прежде, и это не было то, как это произошло. Таким образом, он должен был сбежать.
Это убивало Даниэля, чтобы пренебречь ею, чтобы уйти от Люсинды, когда все в его душе говорило ему вернутся обратно к звуку ее голоса, к объятиям ее рук и теплу ее губ, к очаровывающей власти ее любви.
Он дернул ручку двери и убежал вниз по улице, в лучах заката, участвуя в гонке за все, чем он дорожит. Он даже не задумывался на что это было похоже для обитателей города. Он бежал чувствуя огонь в своих крыльях.
Глава 7
День солнцестояния
Нежная кожа рук Люси была ошпарена и запачкана.
С тех пор, как она прибыла в имение Констанс в Хелстоне три дня назад, она сделала чуть больше, чем вымыла бесконечную груду посуды. Она работала от восхода до заката, вычищая подносы, блюда, соусники и целые армии изделий из серебра, пока, в конце дня, ее новый босс, миссис Макговерн, выставил ужин для кухонного штата: печальное блюдо из холодного мяса, сухие куски сыра, и несколько твердых рулетов. Каждую ночь, после обеда, Люси погружалась в сон без сновидений, несвоевременных, на кровати на чердаке которую она делила с Генриеттой, ее коллегой горничной на кухне, с торчащими зубами и волосами как солома. Это была грудастая девушка, приехавшая в Хелстон из Пензанса.
Сам объем работ был удивителен.
Как может одно хозяйство запачкать столько посуды, чтобы заставить двух девушек работать двенадцать часов подряд? Но бункеры тарелок с затвердевшей пищей продолжали прибывать, и мисс Макговерн не сводила свои похожие на бусинки глаза с умывальника Люси. В среду все в имении гудели о вечеринке солнцестояния в этот вечер, но для Люси это значало только больше посуды. Она смотрела вниз на оловянную ванну skuzzy (???) воды, полная ненависти.
— Это не то, что я имела ввиду, — пробормотала она Биллу, который всегда висел на краю шкафа рядом с её корытом. Она до сих пор не привыкла к тому, что была единственной на кухне, кто мог его видеть. Это заставляло её нервничать каждый раз, когда он зависал над другими членами персонала, делая грязнае шутки, которые могла слышать только Люси и над которыми кроме Била никто не смеялся.
— У вас, детей тысячелетия, нет абсолютно никакой трудовой этики, — сказал он. — Не поднимай голос, между прочим.
