— Ты заведешься, если трахнешь меня в зад? — спросила она хрипло.
— Не знаю. — Собственный голос показался Оуэну тонким и слабым. — А ты?
У Оуэна-подростка не было друга, который мог бы дать хотя бы приблизительные ответы на мучившие его вопросы пола. Теперь, двадцать пять лет спустя, таким другом стала для него Ванесса.
— Я попробовала несколько раз, ничего особенного, — сказала она, подумав. — Возбуждает, конечно, как и спереди, только наоборот.
«Да, Ванесса куда опытнее меня», — мелькнула у Оуэна мысль, но он еще может ее догнать. Пенис у него набух.
— Попробуй еще раз, со мной, — ответил он.
— Хорошо. Но сначала я с тобой.
— Чем? — опасливо спросил он.
— Языком. Потом пальчиком в перчатке, а там посмотрим.
— Не нравится мне этот разговор!
— Не нравится — не будем. Посмотри, как у тебя встал! Даже назад загнулся, прямо в пупок смотрит.
— Возьми его в рот, — сдавленным голосом произнес он.
— Может быть. А может быть, нет. — Ее губы сложились в гримаску, какую корчила Филлис. — Но сначала подумай, что ты сделаешь для меня.
Он поглаживал пальцами складки ее влагалища, выворачивал их, чтобы увидеть розоватую изнанку, облизывал влажный бугорок клитора. Гипсовая белизна ее тела перешла в промежности в другой цвет, он не понял какой. Ванесса сидела на краю кровати, ероша его мягкие мальчишечьи волосы, уже подернутые седыми прядками. Черты ее строгого лица смягчились. Потом ей словно надоело пробавляться подготовительными играми — она круто опрокинулась на кровать, закинула ноги ему на плечи и закрыла глаза, чтобы целиком отдаться своим ощущениям. Оуэн трудился, теряя сознание, пока Ванессу словно судорогой не свело. Она издала какой-то утробный стон и коленями стиснула ему голову, как это однажды сделала Эльза.
Он два дня боялся подходить к Филлис — даже для того, чтобы чмокнуть ее в щеку и пожелать спокойной ночи. Никакое мыло, никакой одеколон не помешают жене почувствовать у мужа запах другой женщины.
Она была не только с мужчинами, однажды призналась Оуэну Ванесса. Она занималась любовью с подружкой по выпускному классу. В университете были и другие. Потом в семье стало туго с деньгами, надо было платить за обучение брата, и ей пришлось перейти на административные курсы в Хартфорде. По окончании курсов она поступила в то же учреждение, где работал Генри Слейд. Взяли ее помощником начальника отдела, которым руководила женщина — явление в те годы нечастое. Начальница пыталась убедить Ванессу не выходить замуж за Генри, предлагала жить с ней. Но Ванесса знала, что ей нужны мужчины, такие как есть — неуклюжие простофили. Ей нужно было замужество, надежная опора в жизни. Она нутром чувствовала, что в любой момент сможет обвести Генри вокруг пальца. Он понимал: его будущая жена — не из тех изнеженных городских барышень, которые ждут ухаживаний.
Ванесса родила Генри ребенка, мальчика. После этого он дал ей полную свободу. Не любопытствовал, чем занят ее день. По выходным Ванесса принадлежала ему.
— Ну и как это — быть с женщиной? — спросил Оуэн.
— То же самое, что быть со слабым мужчиной. Но кому нужна замена? На это идут лишь для того, чтобы лучше узнать себя.
— Ты так спокойно говоришь о женщинах, с кем была! Это меня убивает. Я хочу, чтобы ты была только моей, поняла?
— Нет, Оуэн, это не так. Ты любишь разврат и развратниц.
— Когда ты последний раз была с женщиной?
— Тебя это не касается.
— Значит, недавно.
— Думай что хочешь.
— Она здешняя? Наверняка здешняя, раз не хочешь говорить. А можно мне посмотреть, как это делается? Возможно, и я принял бы участие.
Ванесса разглядывала его еще не опавший пенис, потом, подчиняясь какому-то порыву, лизнула головку. Язык у нее был шершавый и словно бы треугольный, не как у других женщин.
— Если хочешь любви втроем, вторую женщину ищи сам. Какой же ты все-таки испорченный щенок!
Оглторпы купили у Дамхемов их старый, в викторианском духе особняк — с увенчанной остроконечными башенками изгородью и кустами сирени, ограничивающими участок, с зубчатой черепицей крыши и пологой лужайкой, на которой, порыкивая, забавлялась, тычась друг другу под хвосты, и суетливо приветствовала хозяев и их троих чад команда золотистых ретриверов.
Сложением Оглторпы были длинноногие и до смешного тощие, как жерди. Оба пытались отвлечь внимание от своего непомерного роста и худобы — Дуайт размахиванием рук перед носом собеседника, Патрисия тем, что неловко старалась быть привлекательной в строгих, похожих на школьные, платьях — такие надевают девочки, собираясь идти с мамой в магазин. Голову ее всегда украшала коричневая шляпка с лентой или бантом.
Гостей Оглторпы стали приглашать часто, почти так же часто, как это делали Дамхемы. Вероятно, старый дом требовал, чтобы в нем жили люди, исправно работали слуги и оглушительно стучало в трубах парового отопления.
Бывая здесь, Оуэн любил побродить по комнатам, когда-то безалаберно заставленным разномастной мебелью. Теперь они приобрели благочинный вид. Каждая вещь заняла свое место.
Воспоминания о Фэй обжигали. Ему казалось, он видит, с какой живостью и улыбкой она переступает порог, одетая в одно из своих пестрых замысловатых платьев, или как она выходит ему навстречу из ванной на втором этаже — голая. Он узнавал коричневатые потеки на кафельных плитках почти вековой давности, но душевую насадку величиной с подсолнечник заменили современной.
От излишних калорий, попавших в организм со спиртным, Оглторпы избавлялись физическими упражнениями — пробежками, теннисом, выгулом собак. На корте они являли собой комическое зрелище, особенно в парной игре. В неуклюжих прыжках сталкивались ракетки, локти, колени.
Оуэн впервые видел женщину, сделавшую бег трусцой частью своей жизни. Он встречал ее в самых отдаленных местах поселка, даже на Куропатковой улице, за добрых две мили от дома. В дождливую погоду она надевала желтую накидку, и торчащие из-под нее голые ноги напоминали ему кукольные, неловко болтающиеся. Широкополая шляпа была сдвинута на спину — как в былые времена носили маленькие девочки: он видел таких на бакалейных коробках.
В порыве разыгравшейся фантазии он предложил Пэт в качестве третьего партнера Ванессе.
— «Маловато мяса на этих косточках, как сказал Спенсер Трейси, — возразила та. Оуэн помнил этот фильм по походам в «Шехерезаду» и закончил цитату: «Но то, что есть, — это то, что надо».
— Не знаю, Оуэн, не знаю. Попробуем, если хочешь, но у меня с Триси разговоры какие-то пустые получаются, от нее ничего никогда не узнаешь. Перескакиваете одного на другое. Глубины в ней не чувствую, понимаешь?
— Какая еще глубина тебе нужна, жадина ненасытная? А перескакивает она с одного на другое потому, что пытается понять, что ты хочешь от нее услышать. Оглторпы вообще стараются поступать так, чтобы их поскорее приняли за своих. Я думаю, она вполне доступная женщина. Всю жизнь считала себя добродетельной, пока не поняла: то, что у нее есть, — этого недостаточно.
Оуэн говорил быстро, не переводя дыхания, как будто рапортовал старшему по воинскому званию.
Ванесса молча кивала, и он продолжал частить:
— Не понимаю, почему они прицепились к нам. В поселок приехало столько состоятельных пар их возраста! У мужчин хорошая работа в Хартфорде или Норвиче. Знаешь, как теперь таких называют? «Юппи». Нет, Триси нам вполне подходит.
