Я пожал плечами.
— Как он живет с женой? Ругаются?
— Бывает и такое.
— А из-за чего?
Не так-то легко было ответить на это. Вот мы с Люсей живем вроде хорошо, а тоже иногда… А из-за чего? На другой день даже и не вспомнишь.
В самом деле, из-за чего недавно его Жанна шумела на всю квартиру? Ах да, вспомнил. Жанна добилась того, что Шатунову дали новую комнату.
Я слышал, как перед этим она говорила Люсе на кухне:
— Сегодня на всякий случай не буду ресницы красить. Пойду к замполиту хлопотать насчет комнаты. Может быть, придется пустить слезу.
Да, у Жанны Хвостиковой ни от кого не было секретов. Она даже не постеснялась сказать Люсе, что поймала Мишку на крючок.
— А что, раз он мне нравится! Никогда нельзя упускать того, что можно удержать.
Так ее учила какая-то подружка Беллочка.
Для меня все-таки оставалось загадкой: как мог ей понравиться именно Мишка? Тюленистый с виду парень с белесыми глазами. Неужели эта недалекая девушка сумела увидеть в Шатунове то, чего не замечали более серьезные женщины?
Пока Шатунов был на аэродроме, Жанна даже перенесла в новую комнату свои вещи. А вечером выяснилось, что эта комната сначала предназначалась технику с ребенком. Шатунов сгреб вещи жены в охапку и перетащил обратно.
— Мы еще успеем, — сказал он. — А технику нужнее.
Жанна не ожидала этого. Он был всегда таким покладистым — и вдруг! Как видно, она совсем еще не знала своего мужа. А мы-то его знали. Уж если Шатунов сказал «нет», так умрет, а не возьмет слова назад. Это не Лобанов, у которого на неделе было семь пятниц и который мог два раза на день менять решения.
Нет, если бы Жанна получше знала мужа, она не стала бы ему устраивать скандал, потому что это было бесполезно.
— Я не могу жить среди двоих мужчин, — говорила она. — Я должна наконец чувствовать себя дома, а не на вокзале.
Шатунов немного послушал ее, а потом взял с тахты подушку и пришел к нам.
— Пустите?
— Конечно. Места хватит на полу. Матрац есть. Шатунов долго не мог заснуть. Ворочался, вздыхал.
— Не переживай, — сказал я шепотом, чтобы не разбудить Люсю.
— Очень разные мы, — ответил он тоже шепотом и сел. — Колемся.
— Это не беда. Ребенок появится и все углы сгладит. Краем уха я слышал, что Жанна забеременела еще до их женитьбы. Собственно, это-то обстоятельство и заставило Михаила взять ее в жены.
— Никакого у нас ребенка не появится, — он махнул рукой. — Выдумала она.
— Как выдумала?
— А так. Чтобы женить на себе.
Я был огорошен.
— Наверно, ошиблась. Это у них бывает. Разве она могла пойти на такое?
— Да ведь я-то пошел. Я первый поступил подло. И он стал рассказывать, как встретился с Жанной у знакомых Лобанова, как о» и гуляли по ночному городу, он рассказывал ей о далеких мирах, а она слушала с раскрытым ртом. Она впервые встретила человека, который знал об этом, — так она сказала. Потом он пошел провожать ее…
Утром к Жанне пришли подруги и застали обоих в постели.
— Вам надо пожениться, — сказала Михаилу одна из подруг. Это она, оказывается, потом привозила Жанну на отцовской «Волге» в гарнизон.
— Ну вот мы и поженились, — закончил рассказ Шатунов. — Только что толку?
— Ты любишь ее?
— С ней, конечно, весело. Она мертвого растормошит. Всегда смеется, как Чилита.
Михаил снова улегся.
Тихонько скрипнула дверь напротив, послышались шаги, кто-то осторожно постучал к нам.
Михаил приподнял голову. Я набросил на себя пижаму и вышел в коридор. Это была Жанна.
— Позовите, пожалуйста, Мишу, — она придерживала на груди ворот длинного халата. — Мне нужно что-то срочно сказать ему.
Я кивнул, но не успел и шагу сделать, как из-за спины у меня вышел Шатунов. В руках он держал подушку.
Она улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой:
— Пойдем.
Они скрылись за дверью своей комнаты.
Я подождал немного и тоже ушел спать.
А утром они как ни в чем не бывало прогуливались по «Невскому проспекту» и о чем-то оживленно разговаривали. Милее пары трудно было сыскать.
— Так почему они не ладят? — повторил вопрос Александрович. — Может, им надо помочь приладиться друг к другу? Я знаю, что это бывает нелегко. Но с характером Шатунова нельзя расстраиваться. Он все в себе держит. А это плохо.
— Вот как! Значит, не очень уж и спокойный этот Шатунов. Просто у него железная выдержка.
— Лучше бы он был вспыльчив, как Лобанов, — вздохнул Александрович. — Кстати, этот, я вижу, опять блистает своим отсутствием.
— Он передавал вам физкультпривет, — добродушно улыбнулся Приходько. — Чувствует себя хорошо, готовится к вылету.
— Так, так, так, — Александрович нахмурил брови, побарабанил по столу. — Ну и чудесно. Вы, Приходько, туда сейчас идете?
— Туда.
— Передавайте ему мой физкультпривет. И скажите, что к полетам я его не допускаю.
Летчики засмеялись. Нет, видно, с этим толстяком шутки плохи.
Лобанов примчался через пять минут.
— Не опоздал?
— На первый раз простим, — Александрович улыбнулся. — Раздевайтесь по пояс.
Едва мы освободились от опеки Александровича, как тотчас же попали под опеку наших инструкторов. Снова начались проверки, как мы знаем оборудование кабины, порядок действия с арматурой и органами управления, которые расположены в кабине.
Истомин заставил меня рассказать, что я буду делать в особых случаях полета, о порядке запуска двигателей в воздухе. Он не покинул моего самолета до тех пор, пока руководитель полетов не отдал приказание выруливать на старт. Мокрушин сжал мою руку, закрыл фонарь и отнял от колес колодки. Стоявшие около самолета механики отбежали в сторону. Отошел и Истомин. Но у меня было такое ощущение, будто он взлетает вместе со мной и, сидя за спиной, зорко следит за каждым движением.
Едва стрелка высотомера показала 15 метров, я переставил кран шасси в убранное положение — мягко стукнули под ногами колеса, теперь можно было перевести самолет в угол набора.
Почему-то вспомнилось случайно оброненное выражение одного из летчиков: «До высоты двести метров жизнь в руках техника, а после — в руках летчика». Если это так, то, значит, я пока еще ничего не смогу сделать, когда обрежут двигатели. Но почему же я тогда так спокоен, почему не испытываю страха?
Ах вот оно что!
Я был уверен в самолете. И эта уверенность росла во мне с каждым мгновением. Удивительно легко и быстро поднимался он благодаря мощным турбинам, для беспокойства совсем не было повода. Мне даже
