проводя большим горячим языком по его дрожащей спинке. В свете мерцающего фонаря сцена была очень трогательной.
— Надо было захватить этюдник, — тихо сказала Вивьен. — Получился бы шедевр...
— Ну, завтра у вас как раз выходной, так что приходите и рисуйте. — Патрик пристально посмотрел на нее. — Вы должны показать мне свои работы. Мне бы хотелось на них взглянуть.
Вивьен улыбнулась.
— Я лучше приглашу вас на выставку, хотя вам, наверное, не захочется ехать в такую даль.
— А где это будет?
— В студии Генри. Его фамилия Керсон.
— Он уже взял с вас деньги на подготовку выставки? — внезапно спросил Патрик.
— Вы сейчас похожи на моего отца, — грустно заметила Вивьен.
— По-моему, вы говорили, что отец не знает о выставке?
— Точно. Но, если бы узнал, то это был бы его первый вопрос. А все потому, что он никогда по- настоящему не верил в мой талант.
— Я-то в ваш талант верю, — быстро сказал Патрик. — Я только хотел сказать...
— Знаю, что вы хотели сказать. — Вивьен попробовала встать, но Патрик схватил ее за руку и заставил сесть на место.
— Простите меня. Судя по тому, что вы рассказывали, ваш отец практичный человек, и, по-моему, к его словам нужно и прислушаться.
— Но я знаю Генри, а он нет! К тому же Генри сам достаточно богат, так что мои деньги ему ни к чему!
— Это он вам сказал?
Вивьен недоверчиво сузила глаза.
— Вы что-то больно подозрительный. Или это у вас манера общения такая — циничная?
— Я не циник.
Подозрительный — да, но не циник, подумал Патрик. А если и возникают какие-то подозрения, так это потому, что Макс охарактеризовал Генри как настоящего пройдоху.
— Мне просто не хочется, чтобы вам причиняли боль, — сказал Патрик просто.
— Мне тоже не хочется, чтобы боль причиняли вам, но я же не говорю, что Айрин нравитесь вы, а не ваши дети! Таким образом, вскоре может оказаться, что на роль второй мамы она не подходит, — горячо продолжала Вивьен. — Не хотела бы я оказаться на месте Сида!
— Да что вы! — Казалось, Патрика забавляла ее горячность. — И кто, по-вашему, способен стать хорошей мачехой моим детям?
— Понятия не имею! — Ее горячность как рукой сняло, когда Вивьен поняла, что сидит к Патрику слишком близко. — Мне просто показалось, что Сида она недолюбливает. А ему нужен кто-то, способный его понять... — Она пыталась сконцентрироваться на разговоре, но это было почти невозможно.
Патрик протянул руку и мягко дотронулся до ее щеки.
— Спасибо вам...
— За что?
Сердце Вивьен грозило выпрыгнуть из груди, в висках стучало, а ладони покрылись предательским холодным потом.
— За заботу о детях и обо мне...
Он придвинулся ближе. Поцелует или не поцелует? Вивьен хотела этого так сильно, что внутри у нее все переворачивалось от нетерпения.
— И насчет Айрин вы абсолютно правы: она не сможет стать хорошей мачехой моим детям. Но, уверяю вас, Вивьен, мне даже и в голову не пришло бы предлагать ей это место.
— Вот как? — Сердце Вивьен забилось еще быстрее. — А она утверждает совершенно обратное.
— Не знаю, с чего она это взяла. Может, вы не так поняли? — Голос Патрика звучал теперь низко, в нем появилась хрипотца. — Если бы мне пришлось подыскивать вторую жену, думаю, Айрин я выбрал бы в последнюю очередь.
Они сидели все еще очень близко, его губы находились на расстоянии каких-то сантиметров от губ Вивьен.
— По-моему, она не сможет стать хорошей женой фермеру. Как вы думаете? Представляете Айрин скачущей верхом по полям? Или кормящей из бутылочки щенков? О чистоте и порядке в доме я вообще молчу...
Вивьен в недоумении смотрела на него какое-то время, а потом поняла, что Патрик просто-напросто ее разыгрывает.
— Очень остроумно. — Она отодвинулась от него подальше, стараясь прогнать прочь разочарование. — Я имела в виду нужды и желания детей, а не ваши...
— Я тоже. А что касается моих нужд и желаний...
Он снова придвинулся к Вивьен, она слегка отпрянула назад, и оба неожиданно опрокинулись на спину, растянувшись на мягкой сухой соломе. Вивьен хохотала до слез, пытаясь выкарабкаться из копны, и вытаскивала из волос соломинки.
— Как это мы?.. — спросила она, глядя прямо в глаза лежащему сверху Патрику.
— Не знаю, но это чертовски приятно.
Вивьен внезапно ощутила всю тяжесть его сильного тела.
Патрик не изъявлял ни малейшего желания подниматься, он буквально пригвоздил Вивьен к земле, сковывая движения и не давая пошевелиться. Его восторженный взгляд жадно блуждал по ее лицу; задержавшись на полуоткрытых губах, он скользнул по удивленным зеленым глазам, по рассыпавшимся веером волосам...
— Итак, о чем это мы говорили? — прошептал Патрик. — Что-то о моих желаниях?
Не успела Вивьен произнести хоть слово, как он прильнул губами к ее губам.
Поцелуй Патрика был наполнен невыразимой нежностью, от которой у Вивьен тотчас закружилась голова. Волна желания, пронзая ее истосковавшееся по любви тело, захлестнула Вивьен с головой. Какое-то время она пыталась взять себя в руки и не отвечать на его поцелуй. Но вскоре, не отдавая себе отчета в том, что делает, Вивьен уже целовала Патрика с ответной страстью, прижимаясь к нему всем телом.
Язык Патрика медленно двигался вдоль ее губ, терся о язык, возбуждая Вивьен самым невероятным образом.
С улицы раздался новый раскат грома: казалось, это гремит эхо захлестнувшей Вивьен изнутри лавины счастья. Она прильнула к Патрику из последних сил, наслаждаясь ощущением его прикосновений, его поцелуев и сходя с ума от вожделения.
— Какая ты сладкая... — прошептал Патрик, отрываясь от ее губ.
Вивьен шумно сглотнула, стараясь мыслить разумно, и попыталась задушить в себе плотское желание. Однако не преуспела.
— Я хочу тебя, Вивьен. Я умираю от желания... Это началось с первого же дня, как я тебя увидел, — шептал Патрик.
Вивьен гадала, слышит ли он удары ее сердца, которое билось почти что в его груди.
— Патрик, это же чистое безумие...
— Может, и так, — отозвался он, задумчиво глядя ей в глаза. — Но я никогда не испытывал более серьезных чувств.
Страшнее всего было то, что такого никогда не испытывала и Вивьен.
Она протяжно застонала, когда ладони Патрика вдруг сжали ее напрягшиеся груди и стали нежно массировать их через тонкую ткань. Патрик наклонился и поцеловал ее снова. В этот раз его губы были тверже, смелее и искуснее в своем стремлении исследовать желанную мягкость ее губ.
— Скажи, что тоже меня хочешь, — просил он, подняв голову и испытующе глядя Вивьен в глаза.
Его хриплый голос прозвучал почти в унисон с новым раскатом грома. Вивьен не смогла даже пошевелить губами — так сильна была чувственная дрожь, охватившая все ее тело. «Хочу» — было бы сказано слишком слабо о том чувстве, которое она испытывала к Патрику.
