охраняют. Они постарались выполнить свое дело эффектно, с блеском, подражая приемам воинов, которые стоят у входа в Мавзолей Ленина.
В парашютном классе гости увидели разложенный на столе парашют. С чисто женским любопытством трогали прочный шелк. Можно было подумать, что они соображают, каких бы чудесных кофточек можно было нашить из этого материала. Но девчата вдруг заговорили о парашютном кружке, который собираются организовать при фабрике.
— Поможете нам? — спросила секретарь комитета комсомола у Тузова.
— Обязательно.
Один из парашютов, только что уложенный в ранец, надели на курносую блондинку. Застегнули лямки. Она слегка приседала под его тяжестью.
В учебном корпусе девчата увидели тренажеры, на которых летчики, не тратя ни грамма горючего, не рискуя жизнью, «летали» в простых и сложных метеорологических условиях, «пробивали» звуковой барьер, «забирались» в стратосферу, «стреляли» из оружия по вражеским самолетам и отрабатывали навыки в технике пилотирования. Потом увидели тренажер для отработки навыков катапультирования. Майор Жеребов рассказал, как покидают реактивный самолет в аварийной обстановке. Нужно только потянуть шторку над головой, а дальше взрывчатка под сиденьем выбросит летчика из кабины, словно снаряд из пушки.
В высотном классе летчик Стахов готовился к показательному полету на перехват. В специальном костюме он был похож на космонавта. Летчика окружили, стали расспрашивать, зачем ему необходимо высотное снаряжение. Он держался солидно, отвечал коротко, старался произвести надлежащее впечатление.
На аэродроме девчата с восхищением смотрели на расчехленный самолет Стахова, удивлялись, как на таких маленьких, острых, откинутых назад крылышках держится в воздухе эта толстая металлическая сигара, на которой кабина для летчика кажется пузырьком воздуха; удивлялись обилию приборов, выключателей, рукояток и кранов в кабине.
Даже авиаторы не могут равнодушно наблюдать за взлетом сверхзвукового реактивного истребителя, когда он, с каждой секундой наращивая скорость, мчится по гладким бетонным плитам и, оторвавшись от полосы, круто забирает вверх и свечой уходит ввысь, тает на глазах…
Летчик пробил звуковой барьер ниже положенной высоты. Кто-то из девчат испуганно вскрикнул и присел, гости вопросительно посмотрели на Щербину. Но старичкам уже не впервой было такое испытывать по милости летчиков, не сумевших удержать машину до поры до времени на дозвуковой скорости.
Стахов ухмыльнулся про себя, он нарочно пробил звуковой барьер на относительно небольшой высоте. Хотя и знал, что его за это не погладят по головке. Уж больно ему хотелось показать тем, кто остался на земле, на что способны эти новые сверхскоростные самолеты.
Некоторое время девчата стояли словно каменные, широко раскрыв рты. Это им посоветовал доктор Саникидзе, чтобы ослабить давление на ушные перепонки во время работы двигателей, а потом затараторили все разом.
А Стахов тем временем уже вторгся в стратосферу. Он сам напросился на этот полет. Думал, что вместе с шефами приедет Белла, и хотел ей продемонстрировать авиационные моды, чтобы увидела, какова работа летчика, и прониклась к ней должным уважением, ценила дружбу с летчиком.
Стахов не приметил Беллы среди девушек, но он мог просто просмотреть ее в суматохе. Он надеялся, что она вместе со своими подругами будет следить за ним с земли, слушать по радио, как осуществляется перехват воздушной цели по команде с КП, слушать пояснения замполита.
Чтобы сократить время набора высоты, Юрий летел на форсажном режиме. Вариометр показывал максимальную скорость по вертикали. Какое-то время полет самолета мало чем отличается от полета ракеты. Стахов находился почти в лежачем положении. Отдаленно его полет напоминал отлет космонавта от планеты до выхода космического корабля на орбиту. Старшему лейтенанту представилось на мгновение, что он только что отправился в первое космическое путешествие на Луну. Сколько раз, еще в средней школе, Стахов мечтал о том, чтобы первым из землян попасть на Луну, первым ощутить под ногами лунную твердь. Глаза летчика впились в приборную доску. А внизу простиралась окутанная облаками Земля. На Земле было известно каждое действие летчика, хотя он находился теперь за сотни километров от аэродрома. Полет проходил над морем. С высоты, сквозь разрывы в облаках, оно было похоже на поверхность неведомой Стахову планеты, залитой водой. «Может быть, так будет выглядеть Венера, когда люди проникнут сквозь густую ее атмосферу», — мелькнуло в его голове.
Стахов с нетерпением ждал, когда же, наконец, дадут команду начать поиск цели с помощью бортового локатора. Его охватил азарт. Так всегда бывало, когда перед ним ставилась трудная задача, когда его действия были связаны волей штурмана наведения. Он боялся, что штурман допустит ошибку в расчетах, и тогда перехват не состоится. Больше всего на свете Стахова тяготила зависимость от другого человека. Ведь этот человек мог напутать. Иное дело, когда все зависело от самого себя. Тут уж можно вывернуть себя наизнанку, а добиться нужного результата. Наедине с приборами и арматурой Стахов чувствовал себя уверенно.
Однако прежде чем поступила команда начать поиск, он заметил инверсионный след от самолета- цели. Словно толстая белая веревка протянулась к горизонту. С каждой секундой «веревка» становилась длиннее — цель шла на большой скорости. Летчику приказали развернуться и тоже увеличить скорость.
— Цель впереди, — передал штурман наведения.
И Стахов тотчас же увидел на экране бортового локатора импульс от цели. Теперь нужно было пилотировать самолет по электронному авиагоризонту и только периодически контролировать положение самолета в пространстве и режим полета по пилотажно-навигационным приборам. Цель, как того и следовало ожидать, начала выполнять маневр. Изменила направление на тридцать градусов и снизилась. Стахов это сразу заметил по перемещению отметки цели на экране. Маневром своего самолета попробовал удержать цель на линии нулевого азимута, увеличил скорость сближения. Теперь он верил, что перехватит цель.
— Атакуйте, — приказали ему.
Выполнение атак на высотах, близких к боевому потолку перехватчика, связано с некоторыми неудобствами. Теряется эффективность действия рулей, отчего все эволюции в пространстве самолет выполняет вяло и с запозданием. Но это летчика не особенно смущало, потому что цель находилась в таких же условиях.
Перед стрельбой он уменьшил скорость самолета и наконец уравнял ее со скоростью полета цели. Нажал на ручке управления кнопку фотострельбы. Если бы цель была самолетом врага, а под плоскостями стаховского истребителя висели ракеты, тогда жить противнику оставалось бы считанные секунды. А так он, конечно, продолжал себе полет по заданному маршруту, лишь попав в объектив фотоаппарата. Стахов вышел из атаки и доложил на КП о выполнении задания.
— Отвал, — передали ему и сообщили расстояние и курс полета на аэродром.
«Что и требовалось доказать», — с удовлетворением подумал Стахов, выполняя команду. На лице его играла победоносная улыбка.
Стахов увеличил скорость. Ему не терпелось вернуться на землю.
Однажды после танцев
Лететь по бесконечной прямой — это утюжить воздух. Никаких новых впечатлений, никаких новых эмоций. Стахову казалось, что время остановилось. И он без конца сверял свои часы с бортовыми. Монотонно гудела за спиной турбина в тысячи лошадиных сил, беззвучно хлопал под приборной доской глазок датчика кислорода, отмечая вдохи и выдохи летчика, а где-то глубоко внизу, на дне необозримого голубого океана, лежали залитые солнцем облака, белые, как застывшие гребни волн, однообразные. Иногда мелькал разрыв между ними, и Стахов видел на мгновение серую, будто голую землю, паутинки
