«Надо немедленно уменьшить скорость», — подумал Гусаров и потянул на себя сектор газа. Двигатели натужно засвистели, сбавляя обороты.
Самолет хоть и продолжал скользить вниз, но уж не с такой быстротой.
Гусаров вспомнил вдруг об иллюзиях, которые иногда возникают у летчиков в сложных положениях из-за несовершенства вестибулярного аппарата или по каким-то другим причинам. Об этом неоднократно предупреждал их Бахтадзе. Он говорил, что в таких случаях нельзя доверяться своим ощущениям, следует всецело положиться на приборы.
«Может быть, я лечу вниз головой и не замечаю этого из-за иллюзии?» — подумал Гусаров и снова посмотрел на авиагоризонт.
— Ноль сорок. Ваше место? — спросил штурман наведения с командного пункта. Он словно почувствовал, что летчик потерял пространственную ориентировку, и спешил ему на помощь.
Гусарову в эту минуту было не до разговоров. Все свое внимание он обратил к авиагоризонту. Потому ли, что в кабине было темно и только лампы подсвета бросали на приборы рассеянные пучки синеватого света, а может быть, из-за сильного волнения, он видел на приборе лишь три линии — одну большую и две маленькие. Это показывало, с каким градусом самолет шел к земле. Цифр не было видно, и летчик не мог узнать, в каком положении находится.
«Главное — взять себя в руки. Спокойнее! — говорил себе Гусаров. — Ты не имеешь права волноваться. Ты — летчик-перехватчик…»
Летчик-перехватчик! Он стал им совсем недавно. Он только еще осваивал новый всепогодный истребитель. Штурман наведения знал это и очень беспокоился за Гусарова; и все, кто находился на КП, тоже беспокоились. Почему он молчит, почему продолжает удаляться от аэродрома в сторону моря?
Гусаров взял наконец себя в руки. Он принял решение — все это делалось очень быстро: перевернуть самолет в вертикальной плоскости на сто восемьдесят градусов и снова посмотреть на авиагоризонт.
И вот на приборе появились цифра 20 и слово «спуск», и все это «кверху ногами».
Летчик вернул самолет в прежнее положение. Теперь он знал, что летит вверх головой. Между тем высота упала до восьми тысяч метров. Нужно было вывести самолет из пикирования. Летчик взял на себя ручку, и самолет стал поднимать нос. Гусаров не удержался и снова посмотрел вниз. И опять увидел звезды и Большую Медведицу.
«Ну нет, теперь я тебе не поддамся, — подумал он об иллюзии, которая, как казалось, устойчиво держалась в его уставшем мозгу. — Приборы — вот мои путеводные звезды».
Летчик не отрывал взгляда от приборной доски. Он заставил себя думать только о показаниях приборов. Он был спокоен. К спокойствию примешивалось лишь чувство досады за то, что поддался мимолетному страху, и это чуть не стоило ему жизни…
Было по-прежнему темно. Гусаров не знал, что летит над морем, что звезды внизу — отражение их в воде.
С КП опять запросили:
— Ваши действия? Как слышите?
Но Гусаров ничего не слышал, он был очень далеко от точки, да и снизился порядочно. А в приемнике, как нарочно, потрескивали помехи.
Запрос с командного пункта продублировал Гусарову находящийся поблизости второй перехватчик — старший лейтенант Шкуров.
— Тебя слышу нормально, — отозвался Гусаров. — Разворачиваюсь. Иду на точку.
Чтобы удостовериться в правильности своего курса, летчик попросил наземные радиостанции запеленговать его полет и скоро убедился, что идет правильно. Через некоторое время он пробил облака и благополучно произвел посадку на освещенный прожекторами аэродром.
Товарищи поздравляли Гусарова с успешным завершением трудного полета, но летчик понимал: об успехе не может быть речи… И все-таки Гусаров был доволен полетом. Он научил его многому. В следующий раз летчик не растеряется. Только спокойные, хладнокровные действия могут служить порукой летчику в сложной обстановке.
Об этом же сказал на разборе полетов и командир полка.
В ГОСТЯХ У ШЕФОВ
— Все в сборе? — спросил собравшихся секретарь комитета ВЛКСМ лейтенант Хайкин. Он еще раз осмотрел каждого и остался доволен. Что ни говори, а ребята подобрались хорошие, посмотришь на таких и скажешь: есть кому защитить наше Отечество! Хайкину очень хотелось, чтобы именно так, если и не сказали бы, то подумали шефы, к которым сейчас они, воины авиационного полка, отправятся. — Поехали!
Автобус мчался по шоссе. Мелькали по сторонам задумчивые деревни, с полей доносились запахи весны. Солдаты пели песню, рядовой Гувэ, чуть откинув назад голову, широко растягивал меха красивого аккордеона. В спокойные, сдержанные мужские голоса вплетались звонкие девичьи. Восемь комсомолок из подшефного колхоза ехали вместе с воинами в город, на вечер дружбы, по приглашению рабочих шинного завода.
Ребята готовились выступить перед своими шефами с концертом и теперь не теряли времени даром, «настраивали» голоса.
Дружба между двумя комсомольскими организациями уже проверена временем, скреплена, делами. Воины и рабочие часто бывают друг у друга в гостях. Последний раз солдаты были у шефов всего месяц назад. Тогда воинов встретил секретарь комсомольской организации предприятия Колобов и предложил осмотреть завод. Воины давно мечтали об этом, надеялись познакомиться с рабочими, работницами, особенно, конечно, с молодыми… Как знать, может быть, кому-нибудь из солдат придется связать свою судьбу именно с этим заводом… Ведь что ни говори, срок службы в армии небольшой, а потом все двери перед тобой открыты, в любую заходи.
Осмотр начали с подготовительного цеха. Здесь производятся работы по заготовке резины. Получают ее из смеси искусственного каучука и сажи, серы и других материалов.
Зашли на участок развески, где по специальным рецептам составляются пропорции необходимых веществ. Увидели медленно ползущую цепь конвейера с подвешенными люльками. Чумазые белозубые весовщики грузили свешенные в точных дозах материалы. Со второго этажа навески шли на эстакаду. Возле резиносмесителей люльки с сажей, каучуком и серой снимали, а «строительные материалы» загружали в смесительную камеру.
Смешанная масса попадала на транспортер, а потом на вальцы. Здесь начиналось рождение резины. Она была еще сырая и должна была пройти много операций, чтобы превратиться в тонкую эластичную камеру или прочную покрышку.
Воины переходили из цеха в цех, смотрели, как на специальных каландрах прорезинивается корд — составная часть покрышки, как придается ей нужная форма и необходимая прочность, как на специальных станках из отдельных деталей собирают покрышки, как принимают они нужную форму и вулканизируются.
Рабочие охотно объясняли воинам процессы своего труда.
Завязались новые знакомства. Посыпались приглашения:
— Приезжайте к нам почаще. Может, и полюбится вам это дело. Тогда после демобилизации останетесь работать на нашем заводе…
На обед пошли все вместе.
— Когда теперь приедете к нам? — спросил Хайкин.
— В следующее воскресенье, — пообещали рабочие.
И они сдержали свое слово.
Шефы побывали в казармах, ленинской комнате, долго рассматривали новые стенды и фотовитрины. Потом пришли в солдатский клуб, где все было подготовлено для встречи гостей. Вечером были танцы, игры, аттракционы. Одних призов было разыграно больше полсотни.
