притрагивается. Все делает Марта, а еще к нам каждую неделю приходят сто уборщиц.
— Я знаю, сын, я хорошо знаю твою мать. — Броуди вздохнул и прислонился к стене.
— Но ты же ее уже столько лет не видел.
— Да. — Броуди не признался, что слушает повторы шоу Кэрри в Интернете. Он снова и снова вслушивался в звук ее голоса, вспоминая их общую жизнь, спрашивая себя, почему все так вышло. — Она не счастлива, да? — Броуди протянул руки и дотронулся до лица сына. — Ты красивый парень, Макс. Я горжусь тобой.
Макс отстранился.
— Я… Я не знаю, счастлива она или нет. Мы мало разговариваем.
— А ты? Ты счастлив?
— Не знаю. Да, наверное. — Голос Макса был слишком ровным.
— Как дела с той девушкой?
— Я тебе уже говорил. Нет никакой девушки.
— Ну, значит, все женщины, которых ты сюда приводишь, пользуются одинаковыми духами.
— Я не привожу сюда
Броуди схватил сына за руку:
— Макс, почему ты не хочешь поговорить со мной? Почему я чувствую, что между нами пропасть?
— Ты тут ни при чем, это я виноват. — Макс высвободил руку и направился в гостиную; Броуди пошел следом. — Просто вся эта фигня, которая происходит… всегда происходила.
Броуди услышал, как скрипнул стул.
— Я не такой, как все, и поэтому все так фигово…
— Она тебя бросила?
Тишина. Было слышно только, как дети играют снаружи на галерее.
— Нет, — наконец ответил Макс.
— Она встречается с кем-то другим?
— Заткнись, ладно?
— Но все из-за нее, да? — Броуди счел молчание знаком согласия. — Знаешь, когда я жил с твоей матерью, мне постоянно хотелось повеситься.
— Тогда почему ты на ней женился?
— Потому что она была ни на кого не похожей.
Именно из-за этой непохожести он влюбился в Кэрри. И именно из-за нее они расстались. Кэрри определила их брак как одно сплошное и непреодолимое разногласие, а Броуди не стал спорить. Сейчас он сожалел о том, что так легко сдался. Тогда он решил наказать себя и переехал в Вестмаунт. Чтобы всегда помнить, что же он потерял.
— Твоя девушка… она тоже непохожая? — Броуди знал ответ, но хотел услышать его от Макса.
— Почему вы с мамой расстались? — вместо этого спросил сын. — Из-за того, что она стала знаменитой?
Броуди рассмеялся.
— Думаешь, она бросила занудного профессора математики с его маленькой зарплатой ради своей звездной карьеры?
— Типа того.
— Твоя мать всегда была и остается самостоятельной женщиной, Макс. Она любит все держать под контролем, а когда… — Подобрать слова было трудно, но он хотел, чтобы Макс хотя бы отчасти понял. — А когда она чувствует, что теряет контроль, она пугается и старается сбежать. Чтобы избавиться от этого чувства.
— Так она что, потеряла контроль над тобой?
Броуди снова рассмеялся.
— Возможно, — сказал он, вспомнив день, когда зрение окончательно отказало ему, когда погас свет. — Моя слепота и для нее тоже стала ударом. Мы с ней буквально оказались в разных мирах.
Броуди попытался представить своего сына, как он вот сейчас сидит напротив, как напряжено его лицо, как сосредоточен взгляд.
— Но я не настолько ослеп, чтобы не видеть, что происходит с тобой, сын, поэтому предлагаю тебе выложить мне все за пиццей. — Он надеялся, что тогда Макс хотя бы еще на пару часов останется у него. Его беспокоило, что Макс стал реже приходить.
— Нет, спасибо, пап. Мне еще уроки надо сделать.
Ответ неверный, подумал Броуди.
— Мне хотелось бы с тобой поговорить.
Броуди чувствовал, что напряжение возрастает, и ждал, когда плотина прорвется.
— Поговорить?! — заорал вдруг Макс. — Поздновато для разговоров! — Он застонал, и сердце Броуди сжалось. Раздался грохот — Макс что-то перевернул. Броуди вскочил и попытался нашарить сына, но споткнулся.
— Макс, не надо…
Снова стук переворачиваемой мебели, невнятные вскрики. Броуди удалось схватить край рукава Макса.
— Пожалуйста, Макс, успокойся. Давай поговорим. Я знаю, в твоей жизни много всякого дерьма… (Что-то ударилось об стену.) Я знаю об этих парнях…
— Ни фига ты не знаешь! Ты слепой! И всегда был слепым!
Хлопнула входная дверь. Макс ушел. Броуди, спотыкаясь, пробирался через перевернутую мебель. Наклонился, пошарил по полу. Порезал палец о битое стекло. Закурил. Поискал пепельницу и, найдя, пробрался к окну. Закрыл глаза. Ничего не изменилось. Можно их больше не открывать.
Вторник, 28 апреля 2009 года
Броуди позвонил на студию и оставил Кэрри сообщение с просьбой перезвонить ему. Домашний телефон Кээри не отвечал, а номера мобильного он никогда не знал.
Звонок не заставил себя ждать.
— Кэрри? — Он едва узнал ее безжизненный голос. — Детектив тебе тоже позвонил? Ты уже знаешь, что найденный нож — это орудие убийства?
— Броуди, ты можешь приехать? — Кэрри всхлипнула.
— Конечно. Буду у тебя через…
— Я не в Лондоне, Броуди. Я пришлю за тобой водителя. Он отвезет тебя в аэропорт.
Броуди давно привык к аэропортам. Ему постоянно приходилось бывать на конференциях, в самых разных концах света. И всегда его сопровождала Фиона — следила за вещами, расписанием, документами. В этот раз, однако, он доверился водителю Кэрри и позволил провести себя через Лондонский аэропорт к вертолетной площадке. Как ни странно, ему было приятно, что Фионы нет рядом.
— Не волнуйтесь, сэр, проблем в полете не будет, — сказал пилот вертолета.
Броуди пристегнулся, хотя ему было все равно, шлепнутся они на землю или нет. Раздался шум лопастей, пилот о чем-то коротко переговорил с диспетчером, и через несколько минут они взмыли в воздух.
Во время полета Броуди думал о короткой жизни сына. Его подташнивало, но не от вертолетной качки. Как же получилось, что ни он, ни Кэрри не понимали, что они творят с собственным сыном. Картинки в его голове быстро сменяли одна другую: Макс после каникул летит в Дэннингем на частном вертолете… Макс пинает мяч у разрисованных граффити стен в Вестмаунте… Макс проводит выходные в шикарном загородном особняке Кэрри… Макс спит на продавленном диване у него дома… Макс ходит в частную школу, год в которой обходится в тридцать тысяч фунтов… Макс прогуливает уроки в одном из самых криминальных
