Взглянув на часы, Николай извинился и покинул квартиру.
Оставшись за столом наедине со Светланой, Александр попросил, чтобы она налила ему вина.
Задев случайно рукой фужер с вином, Цеховский услышал звон бьющегося хрусталя.
— Это к счастью, — тихо произнесла Светлана.
— Вы верите в счастье?
— Я в детстве была счастлива.
— А сейчас?
Науменко замолчала. За считанные секунды, перед её глазами, пробежали счастливые минуты детства, где все проблемы решали взрослые. Светлана молча смотрела на Александра и вспоминала свое безоблачное детство. В этот момент ей стало, очень жаль, сидевшего напротив человека. Она на мгновенье, представила себя на его месте, и ей стало очень страшно. Маленькой девочкой Светка боялась темноты, и этот страх в ней жил и по сей день.
„Что его в жизни ждет? — задала она себе мысленно этот вопрос. — Вечная темнота, отвечал на заданный вопрос её внутренний голос. — Одиночество? Пьянство? Что?“.
— Александр, я уверена, что Вы будете счастливы.
Ничего, не ответив, он поднялся из-за стола, и, поблагодарив мать Дениса за компанию, направился в свою комнату.
Вслед за ним в спальню вбежал Денис, который все это время смотрел телевизор.
Оставшись на кухне одна, наедине со своими мыслями, Светлана стала убирать со стола. Неожиданно женщину охватил панический страх. Она представила себя на месте Татьяны Павловны. Науменко пыталась гнать прочь от себя эти мысли. Перед глазами стоял рассказ Якова, когда мать увидела слепого сына. Светлана заплакала. Она не знала, кого ей больше жаль мать или сына.
«Видеть каждый день беспомощного своего ребенка — можно сойти с ума», — к такому заключению пришла Светлана Науменко.
Услышав, что с работы пришли хозяева квартиры, Денис выбежал из комнаты Александра.
— Дядя Коля превратил дядю Сашу в человека!!! Посмотрите!!! Посмотрите!!! — радостно закричал малыш.
Увидев сына таким, каким мать привыкла видеть его все годы: выбритым и модным, она, прижавшись к стене, заплакала. Это были слезы долгожданного счастья.
Цеховский смотрел на сына, который стоял у окна с сигаретой и курил. Слезы подступили к его горлу, и он не смог произнести ни слова. Отец хотел подойти, обнять своего единственного ребенка, но был не в силах. Ноги стали, как ватные, и совершенно не слушались врача. Мужчине казалось, что они не выдержат сейчас его вес, и он рухнет прямо перед Александром.
Проснувшись рано утром, Денис, не говоря, матери ни слова, побежал в спальню. Мальчик спрятался под одеяло и, обняв своими худенькими ручонками Александра, уснул.
Разбудила их Светлана:
— Лежебоки, завтрак готов! Одевайтесь! Умывайтесь! И к столу.
Позавтракав, Цеховский позвал Светлану в спальню и, подав ей, кошелек попросил, чтобы она взяла двадцать пятку, и купила Денису какую — нибудь большую машину.
— Но мне сейчас нужно готовить обед, — теребя деньги в руках, робко проговорила она.
— Я думаю, что обед можно приготовить и потом.
— Можно в магазин я схожу вечером?
— Не вечером, а сейчас! — зло буркнул он.
— Но…
— Что значит твое но? — ёще с большей злостью в голосе спросил Цеховский, — Тебе, что дали задание ни под каким предлогом не покидать пределы квартиры? Ты, что и впрямь меня считаешь идиотом?! Или ты думаешь, что я сумасшедший! — он истерически засмеялся, и лицо покрылось красными пятнами. — Не волнуйся, я еще не псих перед ребенком вешаться или травиться! И передай моим родителям, чтобы больше не прятали от меня ножи. Я врач. И если захочу, то поверь мне, найду способ отправиться к своим праотцам.
Когда Света вышла из квартиры, Денис подошел к Александру и, взяв его за руку, попросил:
— Не надо больше кричать на мою маму. Она очень хорошая и очень красивая.
— Извини меня, я видимо и, правда, псих.
Науменко возвратилась очень быстро. Пока она раздевалась в прихожей, навстречу к ней вышел Цеховский:
— Купила?
— Да.
— Что?
Она молча вытащила из сумочки маленькую машинку и подала её Александру.
— Что это?
— Машинка.
Покрутив в руках игрушку, он со злостью швырнул её на пол.
— Разве такую игрушку я тебя просил купить?! — ледяным голосом спросил Александр Цеховский, — Я хотел сделать ребенку подарок… Разве это подарок?!
Он развернулся, и, не вписавшись в дверной проем, стукнулся об угол дверного косяка.
Денис не на шаг не отходил от Александра. Оставаясь наедине, Цеховский рассказывал ребенку всякие сказки, которые на ходу придумывал.
В субботу утром Светлана стала собираться к Фельдманам в гости. Сын наотрез отказался идти вместе с материю. Он обхватил Александра за ноги и стал плакать. Было решено оставить Дениса дома. В душе Цеховский — младший очень обрадовался, что ребенок не предал его.
Со Светланой поехал Эдуард Станиславович.
— Я не знаю как, девочка моя, тебя благодарить, — начал он едва Науменко села в машину. — Ты вернула нам то, что мы считали потерянным. Ты знаешь, что это такое, когда теряешь самое близкое и дорогое?! Сашка-это единственное, что у нас есть. И я чувствую свою вину перед ним.
Он положил свою теплую, сильную руку на колено молодой женщине и взглянул на нее.
— Я сделаю для тебя все, что только в моих силах. Ты больше никогда и ни в чем не будешь нуждаться. Светочка, девочка моя, ты даже себе представить не можешь какая ты красивая! Ты божественно красива! Я всегда, как верный пес, буду предано и верно, служить тебе. Я готов валяться у твоих ног…
— Смотрите, пожалуйста, на дорогу, — предложила она, убирая его руку.
Фельдманы очень обрадовались приходу гостей. Посидев немного, Цеховский стал уговаривать Якова поехать к нему домой, и посмотреть на те перемены, которые под воздействием Дениса произошли в жизни сына.
Приходу Якова обрадовались как Денис, так и Александр. Татьяна Павловна вместе со Светланой накрыли стол, в честь дорогого гостя.
— Мать, подай-ка коньячку — попросил Эдуард жену.
Когда мужчины уже изрядно подвыпили, Яков пошел в комнату Александра и, сняв со стены висевшую гитару, протянул её владельцу.
— Тряхни-ка стариной! Вспомни молодость!
Александр сопротивлялся, но всё же согласился взять гитару в руки. Пел он одну песню за другой, и окружающим казалось, что перед ними прежний, жизнерадостный Сашка, которого ничего не могло выбить из колеи жизни. Озорной, веселый малый, которого кроме музыки и женщин в последние годы ничего не интересовало, он брал от жизни все, что считал для себя нужным. Никого и ничего, не стесняясь, парень, как бы предчувствовал финал своей жизни.
— Дядя, Саша, Вы были артистом?! — удивленно спросит малыш, когда Александр отставил гитару в сторону.
— Да, я был артистом. Артистом Погорелого театра. Театр сгорел и вот сейчас я выступаю перед тобой! — весело произнес он.
— А кто еще выступал с Вами в Погорелом театре?
