На вокзале отец спросил дочь, почему будущий зять не пришел их встречать. Дочь сначала стала врать, но потом, поняв, что дело так не пойдет, сказала:
— Он еще не знает, что скоро станет моим мужем… Но он станет. Я это точно знаю. Я в этом уверена.
— Зачем ты нас вызвала в Москву? — зло спросил Василий Иванович свою дочь.
— Я хочу, чтобы вы мне помогли.
— Антонина, поехали обратно домой! Ишь, что придумала! — он и, схватив жену за рукав шубы, стал тянуть в сторону вокзала.
— Папочка, миленький, я тебя очень прошу, не уезжай, — плача произнесла дочь. — Он очень хороший и добрый человек. Я с ним буду счастлива. Неужели ты не хочешь счастья своей дочери?!
На перроне Наташка разрыдалась так, что, мать не выдержав, спросила:
— Что ты нам предлагаешь делать?
— Пойдемте к ним домой. Его мать очень хорошая женщина. Она нас не выгонит.
Дверь открыла Циля Абрамовна. Увидев на пороге квартиры Наташку, она заулыбалась.
— Знакомьтесь — это мои родители.
— Почему ты, деточка, не позвонила и не предупредила меня, что придете в гости. Я бы что-нибудь по этому поводу вкусненькое приготовила.
Увидев в своей квартире не званных гостей, Якова Львовича охватил панический страх «Держись-ка старый и больной еврей, — подумал, он про себя, — сейчас тебе предстоит психологическая атака, которую ты должен выдержать».
— Извините нас, — сказал Василий Иванович, — мы не на долго, посидим, часок и пойдем.
На скорую руку, приготовив обед, Циля Абрамовна пригласила всех к столу.
В самом начале разговор на намеченную тему не получался. Антонина Ивановна расхваливала хозяйку, говоря, что впервые кушает еврейские национальные блюда, и хотела бы записать их рецепты, чтобы, приготовив, удивить своих подруг.
Поняв, что ни отец и ни мать не собираются начинать разговор на нужную ей тему, Наташка решила взять инициативу в свои руки.
Выждав подходящий момент, она подошла к Якову Львовичу.
— Мама, папа, Циля Абрамовна я очень люблю этого человека и хочу, чтобы он стал моим мужем, — показав пальцем на Якова Львовича, произнесла Крошкина.
— Ни-ког-да! Ни-ког-да этому не бывать!
— Нет бывать! Я от Вас не отстану. Я уже решила, что Вы станете моим мужем. Все равно я добьюсь этого, каких бы мне это усилий не стоило.
— Посмотрим, — зло, усмехнувшись, произнесла жертва, вставая из-за стола.
— Все хватит! Что за спектакль ты здесь устроила? Собирайся!!! Пошли!!! — закричал отец на дочь, схватив её за руку.
Видя, что отец шутить с ней не собирается, Наталья решала предпринять решающую, последнюю попытку. В противном случае видать ей москвича, точно так же, как своих ушей без зеркала. И девушка, подойдя и Циле Абрамовне, плача произнесла:
— Яков Львович сказал, что не может на мне жениться, так как я молодая студенточка, а он старый и больной еврей и губить мою жизнь он не собирается. Помогите мне! — взмолилась она, схватив её за руки. — Я буду хорошей невесткой. Вы не пожалеете.
Увидев, что отец и мать девушки стоят уже одетые, Циля Абрамовна подошла к ним:
— Разденьтесь, пожалуйста. Мой сын хороший. Он не бабник. Яшка был бы хорошим мужем для вашей дочери. Он не пьет, не курит, работает врачом. Да и я бы помогла воспитывать внучат.
— О чем Вы говорите?! — возмущенно произнес отец девушки. — Как это можно силой заставить человека жениться!
Хозяйке квартиры с большим трудом удалось уговорить родителей Натальи не уходить. Она им стала рассказывать про Москву, про ее достопримечательности.
Мать Якова предложила родителям Натальи прогуляться по вечерней Москве. Они ушли, оставив молодых наедине.
Как ни пыталась Крошкина начать разговор, врач переводил его на другую тему. В конце разговора он ей сказал:
— Неужели тебе не понятно, что между нами ничего нет, не было и никогда не будет. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.
Постелив гостям в спальне, хозяйка пошла, ночевать к своей соседке.
Каково же было удивление Цили Абрамовны, когда она увидела, что ее сын и Наташка спят вместе в комнате обнявшись. Неужели счастье пришло и к нам дом, -прислонившись к дверному косяку подумала она.
Яшка, был единственным сыном, и его воспитанием занимались бабушка с дедушкой. С детства он мечтал быть то шофером, то летчиком, то подводником. После окончания школы, он еще не знал, в какой ВУЗ ему поступать. Родители очень хотели, чтобы их сын стал врачом. Окончив институт с отличием, он поступил в ординатуру.
Парень был прекрасно сложен и красив собой.
— Циля Абрамовна, — говорили ей на работе, — он у Вас как голивудский киноартист.
Из интеллигентной семьи, образованный, умеющий хорошо играть на гитаре и петь романсы, Яков знал себе цену. Он был любимцем не только у молоденьких девушек, но и пользовался «спросом», у женщин бальзаковского возраста. Выйдя из больницы, в которой провалялся более чем полгода, парень изменился. Сначала костыли, затем палка полностью выбили его из калии. Он стал, замкнут, не решителен.
— Лучше бы я умер, чем остался инвалидом, — говорил он родителям.
Сразу же после смерти отца Яков познакомился с женщиной, которая была на три года старше и имела троих детей от разных браков. Она смогла взять врача в оборот, и он считал, что к его берегу причалил корабль. Мать с ужасом каждый день ждала, когда ее сын перейдет жить к этой женщине. Циле Абрамовне очень хотелось иметь своих внуков. Но ни о каких новых знакомства Яков и слушать не хотел, считая себя не полноценным человеком.
И поэтому, увидев, что ее сын спит вместе с молодой девушкой, которая очень хочет ей подарить внуков, была на десятом небе от счастья.
Как этой молоденькой студенточке удалось лечь в постель к врачу осталось для всех тайной.
Проснулись молодые веселые и довольные жизнью. Яков Львович был у Наташки первым мужчиной и этим он гордился.
За завтраком Циля Абрамовна, поцеловав Крошкину, сказала:
— Молодец, невесточка! Я горжусь тобой. Сейчас же поезжай с Яшкой в общежитие и привези свои вещи. С этого момента твой дом здесь.
Прощаясь на вокзале, Крошкины очень благодарили мать Якова и просили прощения за свою непутевую дочь.
Беременность у Натальи была очень тяжелой. Ей постоянно было плохо. Молодая женщина стала нервной, раздражительной.
Однажды она сказала мужу:
— Ты, что дурак думаешь, я тебя люблю или любила? Мне просто нужна была московская прописка. И вот на горизонте замаячил ты: красавец мужчина, на двенадцать лет старше, холостяк, умница. Вот я и решила тебя взять в оборот. Не ехать же мне обратно на периферию. Я рождена для столицы.
— Зачем ты это мне все говоришь? — растеряно спросил он.
— Чтобы ты знал. Возможно, я при родах умру, и ты будешь всю жизнь думать, что я тебя очень любила.
— Если ты меня не любишь, то давай разведемся, — неожиданно предложил Яков. — Зачем нам друг друга мучить. Зачем тебе носить еврейскую фамилию Фельдман, когда лучше быть Крошкиной.
После этого разговора Яков стал допоздна задерживаться на работе. Однажды он сказал жене, что в пятницу у него ночное дежурство. Явился Фельдман в субботу утром в приподнятом настроении и с губной помадой на щеке. Увидев это, Наталья, не сказав мужу ни слова, пошла в спальню и, уткнувшись лицом в
