связи с историей Чайковски и мои комментарии о деле Копполино в телешоу Джонни Карсона в 1967 году. Третьим оказалось письмо о деле Де Франко. Если бы речь не шла о судебном деле против адвоката, я, возможно, и сумел бы доказать, что эти обвинения уже сняты. Но в Массачусетсе не существует почти никаких дисциплинарных правил для адвокатов, штат формально даже не принял «Этические каноны», изданные Американской ассоциацией адвокатов.
Во всяком случае, судья Пол Кирк, назначенный верховным судом рассматривать это дело, заявил, что даже если правила и не записаны черным по белому, тем не менее всем известно, как должен вести себя адвокат. Я понимал, что установить нормы профессионального поведения в лучшем случае трудно, в худшем — просто невозможно. Но убедить в этом Пола Кирка не удалось.
Когда в дело снова вмешался штат Нью-Джерси, я почувствовал себя как человек, объявления о розыске которого расклеены по стенам. Я получил копию жалобы прокурора округа Берген, штат Нью- Джерси, поданной по распоряжению верховного суда штата. Помимо обвинений, повлекших мое удаление из дела Метцнеров, в нем содержались еще и дополнительные пункты о моей якобы дерзости и высокомерии по отношению к судье Брауну.
Обычно правилами верховного суда штата Нью-Джерси предусматривается, что ни один адвокат не может быть наказан в дисциплинарном порядке, пока группа специально назначенных коллегией адвокатов не рассмотрит все имеющиеся по делу доказательства и не даст соответствующих рекомендаций. В моем же случае суд обошелся без коллегиального решения и уполномочил судью Морриса Пэшмана из округа Берген выступить от имени всей конфликтной комиссии.
Я полагал, что, если от меня требуют соблюдения таких же норм профессиональной этики, как от адвокатов Нью-Джерси, мне должны быть предоставлены такие же права. Кроме того, я полагал, что не подобает назначать представителя суда низшей инстанции заниматься делом, уже рассмотренным в верховном суде — высший суд штата обычно не уполномочивает окружных судей отменять его решения. Судья Пэшман с этим не согласился.
Если в Массачусетсе судебное разбирательство было открытым, то в Нью-Джерси оно проходило в обстановке полной секретности. Возможно, это делалось в интересах адвоката-ответчика, но на деле получалось совсем по-другому. Однажды нам было нужно представить судье Кирку из Массачусетса показания из протоколов суда в Нью-Джерси. Мы попытались получить разрешение у судьи Пэшмана, он передал нашу просьбу в верховный суд Нью-Джерси, а тот отказал. В результате судья Кирк так никогда и не услышал этих показаний. Это же правило о соблюдении тайны лишает меня возможности привести какие-либо подробности слушания, проведенного судьей Пэшманом. Могу лишь сказать, что он один из самых справедливых юристов, которых я встречал, и что он изо всех сил старался сохранять беспристрастность. Так же поступал и дававший там показания судья Браун.
Массачусетское разбирательство кончилось первым. Слушания проводились в Бостоне, в помещении суда округа Саффолк, 10–12 февраля 1970 года. Мои интересы защищали Монро Инкер и Джо Боллиро. Обвинение поддерживали Хиллер Зобель и старший прокурор Кальвин Бартлет. Должен сказать, что Бартлет обвинял меня с немалым рвением — он даже пытался узнать содержание моей книги и создать впечатление, что литературный агент был нанят мною в целях саморекламы. Это началось, когда в ответ на просьбу обвинения я попросил своего агента представить копию контракта моего давно скончавшегося телевизионного шоу:
— Как зовут вашего агента?
— Его зовут Стерлинг Лорд.
— Он является вашим агентом с 1967 года?
— Да, даже с 1966 года.
— Он уже тогда был вашим рекламным агентом?
— Он не рекламный агент, а литературный.
— Какой?
— Литературный агент…
— Сколько времени он является вашим агентом: литературным, рекламным — любым?
— Я возражаю, ваша честь.
— Вопрос в такой форме не принимается.
— Какие обязанности выполнял этот джентльмен?
— Протестую.
— У вас в 1967 году?
— Возражаю.
— Принято к сведению.
— Литературный агент занимается подготовкой контрактов.
— Разъясните суду, что это значит?
— Литературный агент, сэр, это лицо, которое от имени авторов или предполагаемых авторов ведет переговоры с издателями, а впоследствии, если эти переговоры окажутся удачными, заключает контракты.
— В какой области работает у вас этот литературный агент?
— В области литературы.
Все это показывает, как далеко могут зайти подобные слушания. Нельзя сказать, что не обсуждались выдвинутые против меня конкретные обвинения — по ним проводились и прямой и перекрестный допросы. Не раз я чувствовал, что мои ответы затрагивают самую суть профессиональной деятельности адвоката. Два отрывка из стенограммы могут пояснить эту мысль. Первый касается моего выступления по радио — раскрытие заговора против Тома Ричардса. Перекрестный допрос ведет Бартлет.
— Говорили ли вы в 1964 году, выступая по радио в передаче Пола Бензакена, следующее: «Я знаю единственную силу, более могущественную, чем политики и правительство, — это народ. К нему мы и обращаемся с этим делом». Вы говорили это?
— Совершенно верно.
— Почему с рассказом об угрозах пыток и смерти вашему клиенту вы предпочли обратиться к народу, а не в суд?
— Нельзя обратиться с жалобой в суд, если вас не желают слушать.
— Вы очень остро чувствовали, что эти угрозы серьезно нарушают конституционные права вашего клиента Тома Ричардса, не так ли?
— Нет, сэр. Я чувствовал, что ему угрожает серьезная опасность со стороны властей.
— И как результат лишения этих прав — опасность его жизни и свободе?
— У него была реальная возможность потерять и то и другое.
— Вы утверждаете, что в тот период суды отказывали вам в помощи и вам пришлось обратиться к народу; так вы говорите?
— Для того чтобы помешать Министерству почт США совершить похищение и убийство, я считал необходимым раскрыть их планы.
— Подали вы в суд хоть один документ по поводу лишения Тома Ричардса конституционного права на жизнь?
— Нет.
— Почему?
— Потому, что единственный свидетель, который мог бы рассказать о заговоре против Тома Ричардса, был бывший заключенный; потому, что ранее попытки принять какие-то меры против представителей федеральных властей всюду наталкивались на сопротивление, иногда на открытое, федерального правительства; поскольку в тот момент некоторые вопросы ожидали рассмотрения в суде; потому, что мне казалось несколько странным добиваться судебного решения, запрещающего правительству страны убивать ее гражданина.
