места, он на цыпочках поднялся по лестнице. Хуана по-прежнему была бледна и, увидев Кэда, нахмурилась.
— Я же просила оставить меня в покое. Повторяю, тебе не из-за чего беспокоиться. День-два, и все пройдет.
— Ты сможешь завтра лететь?
— Если это необходимо… Сделай милость, оставь меня, амиго.
— Не тревожься ни о чем, дорогая. В конце концов ты сможешь прилететь поздней. Может быть, тебе что-нибудь нужно?
— Нет, ничего. Завтра мне будет лучше.
Но на следующий день ей не полегчало. Она выглядела такой слабой, что Кэд понял: ни о каком отъезде не может быть и речи. Однако все это показалось ему несколько странным: за время, проведенное вместе, Кэд научился не доверять жене.
— Через час я должен выезжать, — сказал он. — Что ты решила?
— Если ты настаиваешь, я поеду с тобой. Пусть мне будет хуже.
Кэд спустился вниз и позвонил Крилу:
— Вы не сможете приехать через час, Адольфо? Я скоро уезжаю, и вы мне очень нужны.
— Я буду через десять минут, амиго.
Когда Крил появился, Кэд сказал:
— Адольфо, я прошу вас об услуге… Это очень деликатное дело, и я могу попросить об этом только вас.
— Все что хотите, амиго… Это касается Хуаны? Я же вас предупреждал…
— Не будем спорить. У вас есть какие-то срочные дела в эти дни?
Крил пожал плечами.
— У меня редко бывают срочные дела, Вал.
— Тогда останьтесь в этом доме с Хуаной. Она больна. Как только она почувствует себя лучше, посадите ее на самолет в Нью-Йорк. И… присмотрите за ней.
— Смотреть за ней?
— Да. Мы должны были улететь сегодня вечером, но вчера она заболела. Мне кажется, она в самом деле больна, но, возможно, это и не так. Не удивлюсь, если она ломает комедию. Я не верю ей, Адольфо, все это может быть лишь уловкой.
— Я ничего не понимаю, — сказал Крил. — Если она хочет улизнуть от вас, почему бы не позволить ей этого?
— Я не могу вам объяснить, но уверен, что она нуждается во мне. Думаю, что она даже любит меня, но сейчас колеблется между любовью и деньгами. И деньги, кажется, перетягивают. Если мне удастся заполучить ее в Нью-Йорк — моя победа. Это, как поле битвы, без нее это поле станет пустым. Мне необходимо, чтобы она была рядом со мной.
— Вы уверены на сто процентов?
— Да, Адольфо. Вы мой друг, и я никому так не доверяю. Вы поможете мне?
— Конечно, амиго. Я обещаю вам посадить ее в самолет. Клянусь вам.
Кэд поднялся к Хуане и сообщил о принятом решении. По-прежнему слабая, она посмотрела на него отсутствующим взглядом.
— Ты мне не доверяешь?
— Не доверяю, — подтвердил Кэд. — Но я тебя люблю и не хочу потерять.
Хуана улыбнулась и, протянув к нему руки, сказала:
— Как я тебя люблю! И как хорошо, что ты меня тоже любишь! Ни один мужчина еще не заботился обо мне так. Я приеду к тебе сразу, как только почувствую себя лучше, — и страстно поцеловала его.
Кэд взял чемодан и спустился в холл, где его ожидал Крил.
— Я тоже хочу сделать для вас что-нибудь, — сказал Кэд.
— У вас еще будет такая возможность. В конце концов, дружба и существует для этого.
— Я буду звонить каждый день в восемь. Наблюдайте за ней. Я буду спокоен, зная, что вы здесь.
— Все будет хорошо, амиго. Я сделаю все, что в моих силах, но… без доверия не может быть настоящего счастья с женщиной.
— Я уже опаздываю, — сказал Кэд. — До свидания, Адольфо. Я позвоню сегодня в восемь.
Эд Бурдик встретил его на машине прямо в аэропорту и, пока они ехали в город, Кэд пытался объяснить, что произошло.
— Это меня не касается, Вал. Я думал, ты любишь Викки… Но ты сам должен решать. В конце концов, ты взрослый человек.
— Хуана — моя жена, Эд.
— Для меня это — пустой звук, но я — циник. Поговорим лучше о спектакле Гарри Вестона…
Они говорили об этом, пока не добрались до города. Кэд был слишком поглощен предстоящей работой и почти не думал о Хуане.
Без пяти восемь они все еще говорили о спектакле в одном из баров в центре города. К ним присоединились две «звезды» из труппы театра. Без минуты восемь Кэд спохватился и прошел в телефонную будку Его сразу же соединили.
— Она еще слаба, — сказал Крил. — Лежит в постели. Я нашел покупателя на машину. Он дает хорошую цену.
— Могу я поговорить с ней, Адольфо?
— Не знаю. Она не выходила из комнаты. Но не тревожьтесь, я не покину дом. Вы позвоните завтра?
— Да. Скажи, что я ее жду.
— Хорошо, Вал. До завтра.
Кэд, успокоившись, повесил трубку.
Почти весь следующий день они вместе с Бурдиком провели в театре. К вечеру он проявил снимки, а потом заперся в одном из кабинетов редакции и позвонил в Мехико. Телефонистка сообщила, что абонент не отвечает.
Кэд напрягся.
— Я знаю, что там обязательно кто-то есть, — сказал он. — Попробуйте еще раз.
Он ждал, всем своим существом ощущая надвигающуюся беду. Через некоторое время телефонистка снова сказала, что абонент не отвечает.
— Дайте мне аэропорт Мехико.
В конце концов, почему он так нервничает? Возможно, Хуане стало лучше, и они с Адольфо сейчас как раз находятся в аэропорту.
Из аэропорта ему ответили, что рейс на Нью-Йорк будет через два часа.
Кэд отправил снимки Матиссону и снова попытался связаться с Крилом.
Напрасно.
Тогда он снова позвонил в аэропорт, и там ему сказали, что сеньоры Хуаны Кэд среди пассажиров не значится.
Бурдик вошел в кабинет, когда Кэд вешал трубку.
— Что случилось? — спросил он, видя искаженное лицо друга.
— Я не могу связаться с Хуаной. Мне нельзя было оставлять ее одну, черт возьми! Пойдем, выпьем по стаканчику.
— Ну нет! — отказался Бурдик. — Пить я тебе не дам! Вернемся домой.
— Ты прав, — попытался улыбнуться Кэд. — Вернемся.
В шесть утра, когда Бурдик еще спал, Кэд позвонил в Мехико. Телефон по-прежнему не отвечал. Тогда он позвонил в аэропорт и узнал, что самолет на Мехико отправляется в половине десятого. Он побросал в саквояж какие-то вещи и покинул квартиру, не разбудив Бурдика.
В час дня такси доставило Кэда к маленькому домику, и первое, что бросилось ему в глаза — в гараже было пусто. С замирающим сердцем он вошел в дом и был поражен царившей там тишиной. Он поставил
