постепенно пришел к выводу, что есть люди, которые делают мир лучше, и те, кто живут, чтобы его разрушать. Для него выбор защитить Кэти от психопата вроде Кевина был так же очевиден, как черное и белое. Решение пришло само.
Но, как правило, мрачные призраки прошлого не вторгались в настоящее, и Алекс и Кэти мирно проводили дни вдвоем, чувствуя, как усиливается взаимная близость. Алекс любил, когда они гуляли вчетвером. Кэти держалась с детьми естественно. Помогая Кристен кормить уток на пруду или играя в мяч с Джошем, она всякий раз без усилий попадала с ними в такт, становясь то игривой, то утешающей, то шумной, то тихой. Этим она напоминала его покойную жену, и Алексу начало казаться, что Кэти та женщина, о которой говорила Карли.
В последние недели жизни Карли он не отходил от ее постели. Хотя жена почти все время спала, Алекс боялся пропускать даже самые краткие моменты ее бодрствования. Левая сторона тела Карли была почти парализована, речь стала невнятной, но однажды вечером, во время краткого периода просветления незадолго до заката, она коснулась мужа.
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, — с усилием выговорила она, облизывая потрескавшиеся губы. Голос ее звучал хрипло.
— Все, что угодно.
— Я хочу, чтобы ты был… счастлив. — И он увидел на ее губах тень прежней уверенной, хладнокровной улыбки, покорившей его в первую встречу.
— Я и так счастлив.
Карли слабо качнула головой:
— Я говорю о будущем. — На осунувшемся лице, как угли, горели глаза. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Нет, не понимаю.
Не обращая внимания, Карли продолжала:
— Выйти замуж за тебя… быть с тобой каждый день, родить от тебя детей… это лучшее, что я могла сделать в жизни. Ты лучший мужчина из тех, кого я встречала.
У Алекса сжалось горло.
— Карли, — сказал он. — К тебе я чувствую то же самое.
— Знаю, — сказала она. — Поэтому мне так тяжело. Я чувствую, что не смогла…
— Все ты смогла, — перебил он. Ее лицо было печальным.
— Я тебя люблю, Алекс, и наших детей люблю, — прошептала она. — У меня разрывается сердце при мысли о том, что ты никогда не будешь совершенно счастлив снова.
— Карли…
— Я хочу, чтобы ты встретил другую. — Она с трудом вздохнула. Ставшая совсем хрупкой грудь поднялась и опустилась. — Пусть она будет умная и добрая… Хочу, чтобы ты в нее влюбился и не жил остаток дней один.
Алекс молчал, плохо видя сквозь пелену слез.
— Детям нужна мама, — это прозвучало почти мольбой. — Которая будет их любить, как я, и относиться как к родным.
— Зачем ты все это говоришь? — спросил он срывающимся голосом.
— Потому что верю, что это возможно, — сказала она. Костлявые пальцы вцепились в его руку с силой отчаяния. — Это единственное завещание, которое я тебе оставляю.
Теперь, глядя на Кэти, бегающую с Джошем и Кристен по травянистому берегу утиного пруда, Алекс чувствовал радость пополам с горечью: кажется, последняя воля Карли наконец исполнена.
Она любила его слишком сильно, чтобы это привело к чему-нибудь хорошему. Кэти понимала, что выбрала опасную дорожку. Рассказать о прошлом сперва казалось ей правильным — выговориться, освободиться от невыносимого бремени тайны. Но наутро после ужина она оцепенела от страха перед тем, что наделала. Раньше Алекс был следователем. Ему ничего не стоит сделать пару звонков. Он кое с кем поговорит, тот тоже с кем-то переговорит, и в конце концов информация дойдет до Кевина. Кэти не сказала Алексу, что Кевин обладает почти сверхъестественной способностью связывать воедино, казалось бы, разрозненную информацию. Она не упоминала, что когда подозреваемый ударялся в бега, Кевин почти всегда безошибочно вычислял, где его искать. При мысли о том, как неосторожно она раскрылась, Кэти становилось физически дурно.
Но в следующие две недели тревога постепенно отступила, как вода во время отлива. Не задавая больше вопросов, Алекс вел себя так, словно ее откровения никак не повлияли на его отношение к ней. Дни проходили легко и спонтанно, тень прошлой жизни не тревожила Кэти. Она ничего не могла с собой поделать — она доверяла Алексу. Когда они целовались, что стало случаться удивительно часто, ее колени становились ватными, и она едва удерживалась, чтобы не потащить его за руку в спальню.
В субботу, спустя две недели после первого свидания, они стояли на террасе коттеджа, и Алекс обнимал Кэти, прильнув к ее губам. Джош и Кристен были приглашены в бассейн на детский праздник по случаю окончания учебного года, который устраивали родители одного из одноклассников. Попозже Алекс и Кэти собирались повезти детей на пляж на вечернее барбекю, но у них еще было несколько часов.
Когда они наконец разомкнули объятия, Кэти вздохнула:
— Перестань.
— Что?
— Ты прекрасно знаешь, что.
— Я ничего не могу с собой поделать.
«Кому ты объясняешь», — подумала Кэти.
— Знаешь, что мне в тебе нравится?
— Мое тело?
— Тело само собой, — засмеялась она. — Ты как-то так умеешь сделать, что я чувствую себя особенной.
— Ты и есть особенная, — сказал Алекс.
— Кроме шуток, как вышло, что ты никого себе не нашел? Ну, после жены.
— Я не искал, — ответил он. — Но даже будь у меня другая, ради тебя я бы ее бросил.
— Фу, как негалантно. — Кэти пихнула его в бок.
— Зато правда. И еще я разборчивый.
— Да уж, — сказала она, — разборчивый. Встречаешься только с эмоционально травмированными.
— Вовсе ты не травмированная. Ты волевая. Стойкая. Это, кстати, даже сексуально.
— Подкупаешь меня лестью в надежде, что я потащу тебя в постель?
— А что, желание возникает?
— Ну практически, — признала Кэти, и смех Алекса снова напомнил ей, как сильно он ее любит.
— Я рад, что ты выбрала Саутпорт, — сказал он.
— Угу, — на мгновение она стала прежней, замкнутой.
— Что? — насторожился он, вглядываясь в ее лицо.
Кэти покачала головой.
— Все висело на волоске… — Судорожно вздохнув, она обхватила себя руками, глядя в одну точку. — Все едва не сорвалось.
22
Хрупкий ледок покрывал дворы и улицы Дорчестера, заключив мир в сверкающий панцирь. Январское небо, серое накануне, стало чистым и голубым, но температура опустилась ниже нуля.
В воскресенье утром, на следующий день после визита в салон, Эрин посмотрела в унитаз после того, как помочилась, и увидела немного крови. Почка все еще пульсировала болью, спину простреливало вверх
