Пари они заключили, что ли? Гарри, поколебавшись, добавил:
— И овсянку.
Северус, также утративший резкость черт, едва не подавился кашей.
Гарри усмехнулся и взялся за ложку, прислушиваясь к разговору.
Блэк и Снейп вели светскую беседу – как люди, которые оказались в затруднительном положениии и оба это осознавали.[8] Блэк, как подобает хозяину, проявлял заботу о госте – необходимый минимум:
— Как насчет показаться колдомедику?
Снейп возражал с непоколебимой убежденностью человека, знающего истинное положение дел:
— Нет необходимости, – и с плохо скрытым сожалением человека, не избалованного вниманием, пусть и формальным.
— Я все?таки не специалист.
— И как ты себе это представляешь? Северус Снейп нарочно явился сами–знаете–откуда, чтобы проконсультироваться по поводу банального растяжения?
— Почему – Северус? Ты не можешь изменить имя и внешность?
— Как?
— Магически. Здесь никто не отследит твою палочку. Кстати – откуда у тебя волшебная палочка?
— От Дамблдора.
Старая директорская, та, которой он победил Гриндельвальда и к которой с тех пор больше не притрагивался.
— А у тебя? Впрочем, понятно.
Еще бы не понятно!
От кого же еще как не от Поттера! Поттер – самый вероятный источник как блэковской палочки, так и прочих блэковских благ – ибо по нему не видно, чтобы он бедствовал. Или испытывал в чем?нибудь недостаток.
— Ты же среди магов так не ходил?
— Я использовал простейшие косметические заклятья.
— Что мешает сделать то же самое сейчас?
— Только то, что любой колдомедик сходу распознает наведенные чары.
— А наведенный грим? – вмешался расправившийся с овсянкой Гарри.
— Точно. Как насчет простейших магловских средств? Например, краски для волос? Или парика?
— Поттер. Вы сошли с ума!
— Не–а. Я сошел с ума, когда забыл об этом пять лет назад. Когда Сириус не мог выйти из этого дома. Но не теперь.
— Это очень просто, Снейп, правда!
— Вот ты и гримируйся!
— Я гримировался. Нога у тебя, а не у меня.
— Если не отстанешь, то сейчас и у тебя нога будет.
Ногу Снейп повредил накануне по собственной неосторожности. И в собственном доме, куда его завлекли обманом – с истинно гриффиндорскими благородными целями.
А еще он чуть не повредил себе мозг, объясняясь с гриффиндорцами. Пытаясь объясниться. Утешало только то, что мозги пострадали с обеих сторон. Ничем иным Снейп не мог объяснить вчерашнее Рождественское перемирие… и последовавшую за этим спальню для гостей на Гриммо, двенадцать.
Не пришлось бы только пожалеть о своей откровенности – рассчитанной, разумеется, как и его “избранные воспоминания”. Тем сильнее и неожиданней оказался эффект.
В Хижине, истекая оправдывавшей его памятью, он понимал, что, может быть, теперь перестанет быть просто врагом Поттера, но личным врагом – никогда; он достаточно поработал для этого. Но ему не могло прийти в голову, что вражду уничтожат два слова признания – в том, что взрослый человек попросту мстил мальчишке за свою не сложившуюся жизнь. Он был готов отразить выпад ненависти; с ног его сбила жалость. Только тогда он понял, как устал. Двадцать девять лет ненависти – слишком много для одного человека. Даже для него.
Уходить с кухни не хотелось. Там было тепло. Взрослый Снейп таял в этом тепле, как пластилиновые зверюшки, которых маленький Северус держал на холодном подоконнике, чтобы они сохраняли форму. Снейп вспомнил, что происходило с вылепленными им фигурками, когда они согревались, решительно встал, задвинул стул – подальше от соблазна – и оповестил присутствующих:
— Я поднимусь в библиотеку.
— Как тебе будет угодно.
Снейп искренне полагал, что в блэковской библиотеке он в безопасности. В самом деле – что делать в библиотеке Блэку и тем более – Поттеру?
Стратегии и тактике Северус учился у своего предшественника на должности директора Хогвартса Альбуса Дамблдора. И не без оснований полагал, что кое–чему научился. Сейчас он рассуждал так.
У Блэка аллергия на темные искусства.
У Поттера – то же самое на книжки вообще.
Воспитанные люди обыкновенно принимают к сведению то, что им сказано.
А умные люди способны понимать то, что при этом подразумевалось.
Снейп ошибся дважды. Посчитал Блэка и Поттера одновременно идиотами и умными людьми. И не учел, что предупреждение вполне может прозвучать как приглашение…
Ошибок в рассуждении он не заметил. Он никогда не замечал своих ошибок.
Когда Снейп двинулся вдоль стола, припадая на поврежденную ногу и опираясь на высокие спинки стульев (тетя Петунья называла такие “антикварными”), Гарри дернулся вслед за ним. Блэк чуть заметно качнул головой. У Гарри едва хватило выдержки усидеть за столом, пока кухонная дверь не захлопнулась за профессором, а тогда он вскочил, не обращая внимания на острый взгляд крестного.
— Ты его видел? – возмутился Гарри, непроизвольно понижая голос.
— Ты его слышал, – невозмутимо парировал Сириус.
— А если он упадет?
— Упадет – позовут. Тут есть, кому позвать.
Гарри все же подскочил к двери, приоткрыл ее, наблюдая сквозь щелочку, затем проскользнул в темный холл.
— Гарри, – запоздало посоветовал Сириус, – дезиллюминационное! – и вздохнул, понимая, что крестник им не воспользуется, даже если услышал.
Ступеньки сдавались профессору куда тяжелее, чем ровная поверхность. Даже из Гарриного укрытия в холле было видно, что за перила (а до того – за стену) Снейп держался не напоказ. Поднимаясь, он останавливался перекинуться парой слов с портретами, которым, очевидно, был представлен, когда спускался.
Они с Сириусом первым делом обшарили чердак и кладовки и вытащили на белый свет всех “опозоривших” Блэковский род сквибов и маглолюбцев, осквернителей крови и им сочувствующих. Но запомнить все имена и титулы Гарри так и не смог. Таскать полотна в тяжеленных рамах и развешивать их – пожалуйста, сколько угодно, даже по–магловски (потому что сквибы пугались применяемых к ним заклятий). Зато как здорово было потом разминать друг дружке ноющие спины и плечи, и поясницу… Только не зубрить, кто есть кто. Спасибо, назубрился в Хогвартсе!
А потом Гарри с удивлением заметил, что дыры на знаменитом гобелене словно бы заживают… Затягиваются…
Снейп одолел первый пролет и исчез из поля зрения. Гарри напряг слух. Он не хотел прислушиваться, но выбросить из головы тяжелые шаркающие шаги и томительные паузы между ними не получалось. Зато получалось другое.
Кусочки складывались со вчерашнего вечера и сложились в картинку. Неправильную. Потому что Гарри и Сириус были вместе, а Снейп – один.
То есть сначала это и было, и казалось правильным. Но потом вдруг перестало казаться. А затем и быть.
