потихоньку переговариваясь, а затем собрались у дверей. Самый высокий поглядывал по сторонам, самый юный снимал защитные заклятья с запертой двери, а самый мрачный критиковал их обоих свистящим раздраженным шепотом. По его мнению, высокому следовало смотреть внимательнее, а молодому – побыстрее шевелить мозгами и палочкой. И не отвлекаться на лирику.
— Профессор… – все последние сутки Гарри чувствовал себя обязанным кое?что сказать. Он совершенно упустил из виду, что у Снейпа, в отличие от Блэка, с Хижиной связаны скверные воспоминания. Это было все равно что пригласить крестного на экскурсию в Отдел Тайн. – Вам, может быть, неприятно тут находиться?
На лице Снейпа изобразилось разочарование. Гарри понял, что профессор ждал этого вопроса, но не надеялся услышать. Гарри снова обманул его мрачные ожидания.
— Поттер, ваши фамильные фантазии мало приятны в общем и целом, так что мелочами, я думаю, можно пренебречь. Уверяю вас, меня не будут преследовать кошмары, если вы об этом.
Снейп взялся за дверную ручку.
— Однако предупреждаю в последний раз: я не умею выть.
— Девочка умеет, – успокоил его Сириус.
— Блэк! Ты же не потащишь ее сюда!
— Почему это не потащу? Она одичает без нас.
— А с вами озвереет.
Гарри хрюкнул. Блэк сдержал смешок.
— Озвереешь ты, Снейп. Ты же прихватил с собой “Основы анимагии”, я видел. Так что и ты с твоими талантами взвоешь. И очень скоро.
— Полагаю, что вы об этом позаботитесь…
Мрачный профессор вошел последним. Оценил толщину дверного полотна, проконтролировал последовательность запирающих заклятий, налагаемых младшим товарищем, буркнул:
— Надо же, постарались…
Проследовал через коридор и обнаружил, что старательность не простерлась далее парадного входа. Во всяком случае, все очевидные изменения коснулись только его. Снейп мысленно сделал зарубку: проверить черный ход. Все неприятности на его памяти подбирались с тыла. Со следующим вопросом профессора опередил Блэк:
— Гарри. Мне померещилось, или ты действительно сказал: она восстанавливается?
— Сказал. Сейчас – второй этап реконструкции, – отвечая Сириусу, Гарри произносил сложные магловские слова без запинки.
— А что было на первом? – вмешался Снейп.
— М–м–м… Минерва п–подписала п–приказ о начале восстановительных работ. – обращаясь к бывшему директору, Гарри начинал заикаться.
— Когда?
— На п–прошлой неделе…
— Точнее, Поттер! Здесь велись хоть какие?нибудь работы или нет?
— В–в–вчера тут уже работали! И п–п–позавчера. К–канализация, водопровод, отопление, к–каминная связь… Окна вон застеклили.
— Гм! Неужели трудно было убрать за собой? Ликвидировать строительный мусор и обломки – одно движение палочки…
Гарри успел прервать то самое движение, которым профессор сопровождал свои слова:
— Не обломки, сэр! М–материал для трансфигурации!
И это они еще не были наверху! Инспектировать второй этаж убрел один Сириус.
— Во–первых, Минерва не была уверена, что ее вИдение обстановки придется по вкусу вам, профессор.
— М–м–мерлин! – Заикание Поттера было заразно. – Я похож на человека, у которого есть вкус?
— Да, сэр.
Снейп небрежным взмахом трансфигурировал себе стул – точь–в–точь такой же, как в кабинете директора – сел и с подозрением уставился на Гарри.
— Возможно, – нехотя согласился он наконец. – Но еще у меня есть здравый смысл, и он подсказывает мне, что то, что вы называете вкусом, есть и у вас, и у вашего… – Наверху хлопнула дверь, и Снейп благоразумно сократил лекцию, перейдя прямо к делу: – Вы представляете, что здесь будет?
— Нет, – сказал Гарри честно. – И Минерва не представляла. Поэтому она решила, что вы должны разобраться в ваших вкусах сами.
— А как насчет ваших?
— Никак. Мне все равно.
— И мне. Я, знаете ли, нетребователен.
— Вы не – что?!
Нет, конечно, апартаменты профессора в Хогвартсе не позволяли подозревать своего хозяина в сибаритстве, Снейп – это вам не Слагхорн, но надо же выбирать выражения!
Тишину нарушил скрип ступенек. Сириус, неторопливо спускавшийся со спального этажа, расслышал последние реплики и обрадовался:
— Отлично! Надеюсь, ты не будешь возражать против штор? – И ткнул палочкой в ближайший оконный проем. – Видеть не могу забитые ставни.
Гарри готов был спорить, что темно–алые с золотом гриффиндорские портьеры получились у Блэка не нарочно. Не из вредности. Просто по старой памяти, запечатлевшей детали гриффиндорской гостиной.
Снейп немедленно указал на соседнее окно – и оно оделось зелеными с серебром занавесками.
На третье окно нацелились оба…
Гарри быстро сказал:
— А я хочу елку! Можно сюда елку?
Снейп уточнил:
— Ничего, если она будет зеленая?
— А есть альтернатива? – удивился Гарри.
— Есть, – хохотнул Блэк. – Голубая!
Обломок в центре комнаты превратился в пушистое рождественское зеленое дерево. Блэк тут же принялся обвешивать его трансфигурированными из мусора золотыми шарами, шишками и колокольчиками. Снейп в качестве заключительного штриха осыпал елку серебряными снежинками.
Гарри не мог больше смеяться.
Блэк ответил ангелом на макушке елки, и в разгромленном помещении повеяло Рождеством.
Снейп ворчливо заметил:
— Поттер, на вашем месте я бы настаивал, чтобы нам оборудовали кухню.
— Но вы же не собираетесь готовить сами, когда есть домовики?
— Слышала бы вас мисс Грейнджер! Поттер… Я говорю не о реальности, а о возможности. О потенциальной автономности… если вы способны понять, что это такое.
Гарри вспомнил камин в гриффиндорской гостиной и зефир “на после ужина”.
— Ну, в общем, да. Это вроде моего чулана у тети. Но если вам…
— Нам!
– …Так будет спокойнее…
— Уютнее.
Снейп трансфигурировал стол и выложил на него “Основы анимагии”, предварительно вернув им прежние размеры. Блэк бесцеремонно раскрыл книгу на заложенной странице. Проглядел… Прочитал вслух: “Maxima debetur puero reverential”, перевел: “Взрослые всегда должны помнить о том, чтобы не показать детям дурного примера”. Хмыкнул. Вернул закладку в книгу, книгу на стол и громко удивился: “Кто?то думает, будто мы взрослые?”
С языка Северуса рвалось: “Я!”, а глаза резало вызовом разноцветных портьер и миганием огоньков на елке – красных, желтых, белых, зеленых…
Снейп принялся воссоздавать вокруг елки интерьер алхимической лаборатории; елочные огни двоились
