— Д–да.
— Но он не знает, что с ней делать.
— Да.
— А ты? — хладнокровно продолжал он. — Ты знаешь, как можно уничтожить Хоркрукс, Кадмина?
— Нет, — честно призналась юная гриффиндорка.
— Ну вот и попробуешь узнать. Своими обычными методами.
— Но…
— Кадмина, ты сегодня меня утомляешь. Давай пока считать инцидент исчерпанным.
— Я сильно пошатнулась в твоих глазах? — после паузы опасливо спросила молодая ведьма.
— Не смертельно.
— Можно вопрос?
— Но всё еще можно изменить! Да, вопрос можно!
— Как ты сюда попал? — прищурившись, поинтересовалась Гермиона.
Темный Лорд усмехнулся.
— Какая любознательная девочка. Есть способы. Есть тайные ходы.
— И, надо полагать, воспользовавшись ими же, ты и спрятал когда?то чашу в Тайной Комнате?
— Надо полагать, — Темный Лорд, в порыве речи вставший с кресла, опустился в него вновь. — Я посчитал — и, следует отметить, весьма верно, — что если охраной одного из осколков моей души будет сам Дамблдор — это, по меньшей мере, выйдет красиво. И весьма надежно. Как?никак он был великим волшебником… Еще какие?нибудь вопросы, Кадмина?
— Да как бы… Нет. Разве что…
— Что?
— Джинни, — внезапно вспомнила Гермиона. — Это было…
— Неожиданно?
— Так ты знал?!
— Девочка моя, тебе надо больше отдыхать. Ты меня всё время пугаешь.
— Нет, я имею в виду… Знал, но… И всё равно… В общем…
Гермиона обреченно замолчала.
— Джиневру Уизли посоветовала мне Анжелика. Ее и еще нескольких студентов. Нет, я не скажу, кого. Еще не хватало вам начать ходить группой… Каким образом ты вычислила мисс Уизли? Неужто нарушаешь все писаные и неписаные законы и лазишь в головы ко всем, кто не имеет возможности защититься? — усмехнулся Волдеморт. — Ай–ай–ай! На моей памяти в Хогвартсе только Альбус Дамблдор забавлялся подобным беспределом, ну, и еще Северус иногда. Но мои люди не в счет.
— А я — не твои люди? — хмыкнула Гермиона. — Впрочем, Джинни сказала мне сама. И на правах дочери требую ее за это не наказывать! — живо добавила юная гриффиндорка. — Даже не прошу, а именно требую! Об этом знаю только я, и больше она никому–никому не скажет! У нее была истерика, ее можно понять. И теперь уже всё под контролем!
— Успокойся. Этого следовало ожидать.
— Ты знал, что она сорвется?! — растерялась Гермиона.
— Это было более чем вероятно.
— Но зачем же тогда…
— Я знал ее историю, Кадмина, то, что она, будучи девочкой, встретилась с одной из воплотившихся частиц моей души. Анжелике тоже было это известно. Она сообщила мне, что молодая девушка пребывает сейчас в опасном настроении: обиженная без вины, она скопила в себе очень много горечи и досады. Ее любовь к герою магического мира готова превратиться в ненависть… Я решил, что такая сторонница, как мисс Уизли, мне не помешает: она сильная ведьма, наследница древнего чистокровного рода, и она может стать более чем преданной Пожирательницей Смерти. Если всё сделать правильно. Анжелика полгода работала с ней, это был кропотливый труд. И он увенчался успехом — мисс Уизли решилась стать в ряды моих подданных. Пока — лишь чтобы отомстить. Она еще не готова быть Пожирательницей Смерти, сейчас это блажь, глупость, на которую девочка решилась от отчаяния. И разрешиться это может лишь двумя путями — либо у Джиневры хватит выдержки и терпения подождать со своей местью, на что я всё же рассчитываю, либо она сорвется при первой же встрече с Поттером. Я рассудил, что можно рискнуть.
— Но ведь она выдала бы Вэйс!
— Нет, Кадмина. Если Джиневра сорвется и воплотит свою месть в реальность, она не начнет с разоблачения Анжелики. Джиневра питает к ней самые теплые чувства, она благодарна Анжелике за спасение своего рассудка. Если меня мисс Уизли боится, даже ненавидит, хоть и обманывает себя, то с Анжеликой всё обстоит иначе. Она может разоблачить себя перед Гарри Поттером — с жестоким удовлетворением своей местью. А дальше — либо от растерянности ей позволят скрыться, либо, что более вероятно, заключат под замок на время, которое необходимо, чтобы сориентироваться в ситуации.
— Но за это время она бы отошла, приехали бы родные, члены Ордена, друзья — и Джинни покаялась бы, повинилась, а там и выдала бы Вэйс, пусть не сразу, — упрямо заявила Гермиона. — Ты не видел, с каким ужасом она отреагировала на мою историю! Очевидно же: Джинни решилась на всё это только ради возможности наказать Гарри, она вовсе не жаждет служить тебе. Раскается при первой возможности, захочет всё исправить!
— В случае ее разоблачения, пока все будут приходить в себя, Анжелика постарается помочь мисс Уизли сбежать. А уж коль не выйдет… — Волдеморт развел руками.
— Что? — глупо спросила Гермиона.
— Ты права, совсем немногое нужно, чтобы сейчас Джиневра Уизли раскаялась в своем поступке. А этого допустить нельзя. Магическому миру известно много загадочных несчастий…
Гермиона вздрогнула и опустила глаза в пол.
— Это было бы досадно. Я надеюсь, что так не произойдет. Полагаю, теперь и ты поспособствуешь этому.
— Я… Да, конечно… Я сделаю всё, что смогу.
— Вот и отлично, — кивнул Волдеморт. — Да, и, Кадмина… Ты забыла в поместье своего кота, как бишь его?
— Я не забыла, я оставила, — рассеянно кивнула Гермиона, которая еще не совсем пришла в себя от услышанного. — Глотик очень умный. Слишком умный. А с Генри мы проходили кое?что об интеллектуальных животных. В общем, это может быть опасно.
— Излишняя осторожность становится твоим пристрастием. Не забывай, что всё хорошо в меру…
* * *
— Всё в порядке?
Вот уже полчаса Гермиона оставалась в одиночестве в кабинете Генри, ожидая, пока тот проведет Волдеморта к им одним известному потайному ходу. Теперь молодой профессор возвратился назад.
— Я… Да, пожалуй, в порядке, — ответила на его вопрос гриффиндорка.
— Как провела Рождество?
Гермиона глупо покраснела и неопределенно повела плечами.
— Накануне ты устроила себе неплохое развлечение!
— Только не нужно меня отчитывать! Борец за добро и справедливость выискался… Она сама нарывалась!
— Да в том?то и проблема, Кадмина. Ты получила силу, бoльшую, чем привыкла иметь, и бросилась с выпущенными когтями на своих прямых врагов. Я не отрицаю, что в этом сильно виноват сам. Но я никогда не подумал бы, что эффект может оказаться столь… необратимым.
— Брось, ты?то тут причем?
— А кто напоил тебя силой и пустил в чисто поле?
— Забудь.
— Нет уж, изволь. Жажду исправить ошибки. Отныне мы львиную долю времени на наших занятиях будем уделять самоконтролю.
— Генри…
— Так, в «план урока» прошу носик не совать.
